Пальмы в снегу

Последний визит Даниэлы в Пасолобино отличался от прочих: не было ни веселья, ни шуток, ни жарких дискуссий. Кларенс вызвала сестру, чтобы сообщить грустные новости: Килиана увезли в больницу и прогнозы были неутешительные. Он него скрыли, насколько серьезна ситуация, но однажды, войдя в комнату дяди, Кларенс поняла, что он обо всем знает.

Килиан лежал, устремив взгляд на небо за окном. Даниэла держала его за руку, рядом с ней был Лаа. Кларенс стояла у двери, чтобы никто не видел ее слез. Сама Даниэла не проронила ни слезинки на глазах умирающего отца. Наоборот, она старалась выглядеть веселой, чтобы не показывать охватившего ее горя, и ей это даже удавалось.

Килиан смотрел на ясное небо за окном и думал, куда же подевался дождь, сопровождавший самые грустные моменты его жизни?

– Даниэла, дочка, ответь мне на один вопрос. Я сейчас спокоен, как никогда… – Он помолчал и продолжил: – Но мне важно знать, был ли я хорошим отцом?

У Кларенс сжалось сердце. С тех пор как болезнь разрушила разум ее отца, он не смог бы задать ей такого вопроса. Но если б смог, она бы не проронила ни слова. А что скажет сестра?

– Ты самый лучший, папа! – прошептала Даниэла и покрыла его лицо поцелуями. – Самый лучший на свете!

Килиан закрыл глаза, довольный ответом. Наконец его жизнь, ставшая бесполезной после разрыва с Бисилой, обрела смысл.

Горькие слезы текли по лицу Кларенс. Она сама никогда бы так не ответила. Но ей было безумно жаль, что она не сказала Хакобо, когда он еще понимал ее слова, что тот, кто больше всего пострадал от его действий, – почти простил его. Почти – поскольку забыть такое невозможно, но он сумел выкинуть из сердца ростки ненависти, обиды и стыда. Слишком поздно она поняла, что предала отца самой жестокой каре: отвернулась от него.

Килиан открыл глаза и, повернув голову к Даниэле, заговорил:

– Твоя мама говорила, что хочет, чтобы нас похоронили рядом. И я не буду возражать.

Она едва заметно кивнула и крепко сжала губы, не позволяя чувствам выплеснуться наружу.

– Но я попрошу тебя кое о чем, – продолжил Килиан. – Сделайте с Лаа кое-что для меня… Когда будете возвращаться на Фернандо-По, прихватите мешочек с двумя горстями земли из моего сада и развейте одну на аллее королевских пальм в Сампаке, а вторую – на могиле дедушки Антона на кладбище Санта-Исабель.

Лаа заметил, что Даниэле все труднее сдерживаться. Он положил руку ей на плечо, и Килиан подарил ему слабую улыбку. Их путям с Бисилой вновь суждено было пересечься. И они пересекутся еще, когда их души обрекут покой, это лишь вопрос времени. Он был совершенно уверен, что Бисила рада тому, что их дети теперь вместе. Ради этого стоило жить.

Килиан погладил ожерелье на шее.

– Помоги развязать узелок.

Даниэла послушалась. Он некоторое время подержал ожерелье в кулаке, а потом протянул дочери.

– Отвези его Бисиле и скажи, что там, куда я отправляюсь, оно мне не нужно. И я надеюсь, что оно защитит ее так же, как защищало меня. – Он вновь обратил взгляд к небу. – Теперь все. Я хочу спать…

Он мечтал обрести покой на маленьком острове, поросшем пальмами и деревьями какао с яркими стручками и листьями, где дни и ночи равны и где он помогал растить и собирать пищу богов. Он мечтал вдохнуть аромат маленьких белых цветков тропического миндаля, слушать шутки, смех и песни нигерийцев, мечтал раскачиваться в ритмах барабанов. Он мечтал наполнить взор красками улиц чудесного городка у подножия туманных гор, гулять под райскими кронами пальм и кедров, среди папоротников и сейб, посмотреть на пестрых пташек и юрких ящериц. Он мечтал кожей ощутить прохладу ливня во время тропического шторма, а потом окунуться в заботливое тепло бриза, наполненного запахом жареных бобов. Но больше всего он мечтал оказаться на острове и поймать на себе взгляд Бисилы!

Тем же вечером Килиан потерял сознание. Он пребывал два дня в лихорадке и в бреду повторял слова, которые ни Даниэла, ни Кларенс понять не могли, а Лаа не стал переводить. Иногда умирающий звал Бисилу, и тогда страдания ненадолго оставляли его. Перед самым концом ему, казалось, полегчало. Так продолжалось до тех пор, пока он не издал последний вздох и не упокоился навсегда.

Через неделю после похорон Лаа уехал на работу, а Даниэла осталась с детьми, чтобы разобрать вещи Килиана и привести в порядок дела. Сестры не могли позволить себе плакать, чтобы не расстраивать Самуэля и Эноа, которые не понимали, куда это делся дедушка Килиан и почему его больше нет в Рабалтуэ, хотя он был там всегда. Пришлось сказать детям, что дедушка превратился в бабочку и улетел в рай.

Однажды днем, разложив последние вещи по коробкам, Кларенс заметила, что Даниэла убирает ожерелье из ракушек. Это показалось ей странным.

– Мама заслуживает справедливости, – объяснила сестра. – Если я передам его Бисиле, то признаю, что папа был нечестен с мамой. Я не хочу больше оглядываться на прошлое, мы с Лаа хотим наслаждаться настоящим и грядущим. Нам еще столько предстоит сделать! Слишком долго ностальгия владела этими стенами. Это и тебя касается, Кларенс.