Память

Интересно, на что это похоже – иметь полностью в своем распоряжении тридцать пять лет воспоминаний, таких ярких и мгновенно вызываемых, словно все произошло только что? Прошлое никогда не смягчается желанной розовой дымкой забвения. Иметь возможность прокрутить заново каждую сделанную тобой ошибку, в прекрасном цвете и звуке – это должно быть чем-то вроде вечного проклятия. Неудивительно, что носители чипа сходили с ума. Хотя, быть может, помнить про ошибки других не столь болезненно. Рядом с Иллианом научишься следить за своим языком! Он может процитировать тебе любую идиотскую, глупую или непродуманную реплику, какую ты когда-либо произнес, слово в слово, да еще с жестикуляцией.

В целом Майлз считал, что ему самому подобный чип носить бы не хотелось, даже если по медицинским критериям он подходил бы. Он и так себя чувствовал весьма близким к состоянию шизофренического слабоумия, а чтобы еще и технология подталкивала его в этом направлении – нет уж, спасибо.

А вот Галени кажется исполнительным и лишенным воображения человеком как раз подходящего сорта; однако у Майлза были основания полагать, что в Галени скрываются такие же тайные глубины, каким тайным было террористическое прошлое его отца, Сера Галена. Нет. Галени тоже не самая подходящая кандидатура. Он сойдет с ума настолько тихо, что натворит массу вреда прежде, чем кто-нибудь спохватится.

Майлз уставился на комм-пульт, страстно желая, чтобы он засветился. «Позвони. Позвони. Позвони. Дай мне мое чертово задание. Вытащи меня отсюда.» Молчание комма было почти издевательским. Минуты текли, и Майлз, сдавшись, отправился за следующей бутылкой вина.

Глава 6

Прошло еще два осенних дня, прежде чем персональный комм в спальне Майлза как-то вечером зазвонил снова. Майлз, весь день просидевший рядом с ним, дернулся так, что чуть не свалился со стула. Медленно, расчетливо, он дал комму звякнуть еще раз, пока сам пытался успокоить свое стучащее с дикой скоростью сердце и ровно задышать. «Верно. Так и должно быть. Спокойно, собранно и хладнокровно, парень. Не позволяй секретарю Иллиана заметить, как ты вспотел.»

Но к его горькому разочарованию, лицо, чье изображение сформировалось над видодеопластиной, принадлежало всего лишь кузену Айвену. Тот явно только что ворвался в свою квартиру после рабочего дня в Имперском Генштабе, и на нем все еще была повседневная зеленая форма… с синими, а не красными прямоугольниками знаков различия на воротнике под бронзовыми значками Оперативного отдела. «Капитанские петлицы? У Айвена – капитанские петлицы?»

– Привет, братец, – жизнерадостно произнес Айвен. – Как прошел день?

– Медленно, – Майлз собрал лицо в любезную улыбку, надеясь, что ему удалось замаскировать, как внутри у него в этот момент все опустилось.

Улыбка Айвена стала еще шире. Он провел ладонью по волосам, решив разыграть Майлза. – Ничего не замечаешь?

«Ты чертовски хорошо знаешь, что я заметил это мгновенно.» – У тебя новый парикмахер? – Майлз сделал вид, что в его вопросе звучит неуверенность.

– Ха! – с резким, щелкающим звуком Айвен постучал ногтем по петлице.

– Знаешь, Айвен, незаконно переодеваться в офицерскую форму – преступление. Конечно, тебя же еще не застукали… – «Айвена произвели в капитаны раньше меня?!»

– Ха! – самодовольно повторил Айвен. – С сегодняшнего дня все совершенно официально. С этой утренней побудки мне пошел новый оклад. Я знал, что звание на подходе, но попридержал новость. Подумал, что ты заслужил небольшой сюрприз.

– Как это тебя повысили раньше меня

? Черт, да с кем ты переспал? – сорвалось с языка Майлза прежде, чем он успел этот язык прикусить. Он не собирался позволить этой резкости проявиться в своем голосе.

Айвен ухмыльнулся и пожал плечами. – Я делаю свою работу. И к тому же делаю ее, не вывязывая эдакие изящные кружева вокруг всех правил. Кроме того, ты провел уж не знаю сколько времени в отпуске по болезни. Вычти-ка их, и у меня, пожалуй, окажется выслуга на несколько лет побольше твоей.

Кровь и плоть. Каждая частица этого нежеланного отпуска была куплена кровью, плотью и нескончаемой болью, с готовностью отданными императорской службе. «Кровью и плотью, а они повысили Айвена? Раньше меня…» Майлз задыхался, словно от ярости; слова комом застряли у него в горле, будто вата.

При таком зрелище лицо Айвена поскучнело. Да, конечно, Айвен ожидал, что его поздравят в какой-нибудь надлежаще двусмысленной манере, ждал, что Майлз разделит его радость и гордость успехом, который начинает горчить, если наслаждаешься им в одиночестве. Майлз отчаянно старался совладать со своим лицом, своими словами, своими мыслями. Он постарался вновь придать своему голосу подходящий тон легкого подшучивания. – Мои поздравления, братец. Теперь, когда твой чин и оклад достигли таких высот, какие оправдания ты приведешь своей матери в том, что не женишься на какой-нибудь очаровательной форской крошке?

– Пусть сперва меня поймают! – ухмыльнулся Айвен, снова просветлев при этих словах. – Я быстро бегаю.