Память (Книга вторая)

Девчонки щебетали, не замечая ничего, кроме себя, и я, сделав большой круг, вернулся опять к Кремлю по Большому Каменному мосту. Вот за его выгибом возник, как старая умная сказка, непревзойденный Баженов, потом Бове, Казаков с Жилярди, Жолтовский, опять Казаков, снова Бове, Шервуд, Мюр и Мерилиз, Валькот с мозаикой Врубеля, Монигетти, Померанцев… Площадь Дзержинского, Кузнецкий мосг, улица Жданова.

– Ира, – не выдержал я под конец. – Вон за тем домом стоит, между прочим, Никола-в-Звонарях. Там интересный декор поверху, а в куполе круглые люкарны, как в первом, никоновском, шатре Воскресенского собора. Проектировал и строил русский архитектор Карл Иванович Бланк.

– Сейчас посмотрим.

– А его дочь Екатерина Карловна была матерью декабриста Николая Басаргина…

– Удивительное совпадение, – задумчиво проговорила Ирина. – Матерью нашего предка-декабриста, тоже Николая, была тоже Карловна, только Виктория. Француженка.

– Этого не может быть! – воскликнула вдруг Катя.

– Почему же? -удивилась дочь.

– Просто этого не может быть,-решительно встряхнула волосами Катя, но Иринка пообещала:

– Сейчас я тебе все объясню!

Оставив их объясняться, я зашел в магазин, чтоб взглянуть на книги, но так как интересных новинок не было, то быстро вернулся к машине.

– Ты сейчас узнаешь самое удивительное! – взволнованно сказала дочь.Катя, оказывается, тоже четырежды правнучка одного из декабристов, погибших в Сибири!

– Н-но! Кого же?

– Василия Петровича Ивашева.

– Ивашева, – поправила Катя.

– Не может этого быть! – вскричал в свою очередь я.

– Может, – засмеялась девушка. – И он до самой смерти дружил с Николаем Басаргиным, который был крестным отцом всех его детей.

– Верно, – подтвердил я, трогая машину, в которой вдруг оказались два потомка декабристов, и все еще не веря в столь исключительный, редчайший случай. – По какой же линии?

– Старшая дочь декабриста Мария Васильевна Ивашева-Трубникова – моя прапрапрабабушка.

Прапрапрабабушкой Иринки была тоже старшая дочь декабриста – Варвара Николаевна Юшкова, урожденная Мозгалевская, и это, кажется, еще не все совпадения! Виктория де-Розет, мать «нашего предка», была из Франции, Камилла Ледантю, жена Василия Ивашева, тоже француженка… А Катя Зайцева продолжала говорить о Марии Васильевне Ивашевой-Трубниковой:

– Она была зачинательницей женского движения в России, открыла в Петербурге первый воспитательный дом для девушек, потом много сделала для создания Бестужевских курсов. Принимала у себя Веру Засулич и других революционеров.

– Знаешь, Катя, ты молодец! -сказал я.

– У меня целая папка о своих предках.

– Умница… Продолжай, пожалуйста.

– У нее было четыре дочери. Мария – в замужестве Вырубова, Екатерина – Решко, Ольга – Буланова и Елена – Никонова. Я иду от первой из них. Мужья этих внучек декабриста были «чернопередельцами», сидели в царских тюрьмах, а Ольга Буланова была сама политкаторжанкой и, кроме того, писательницей, издала «Роман декабриста» и «Три поколения»… А в Женеве есть могила – на плите написано:

«Мария Клавдиевна Решко, русская революционерка».

Ее племянница Елена Константиновна Решко, дочь Екатерины Ивашевой-Решко, правнучка декабриста, живет в Москве…

– Спасибо, Катя. Разыщу.

– А я скоро еду в Ленинград. Там живет внучка декабриста Василия Ивашева.

– Внучка? Но это, Катя, ведь невозможно! Сколько же ей можеть быть лет?

– Сто.

– Ровно?

– Да. Скоро сто один, поэтому я еду. Она была врачом-педиатром. В начале войны, уже старушкой, она была назначена сопровождать эвакуированных школьников на Валдай, там тяжело заболела, а сообщение уже было прервано, и ее дочь Екатерина Семеновна – в нашем роду много Екатерин – с трудом доставила больную в Ленинград, откуда семья осенью сорок первого эвакуировалась в тыл… Екатерина Петровна еще сама на пятый этаж поднимается.

Будущий русский историк Катя Зайцева пообещала мне показать свою папку, дала телефоны и адреса. Через несколько дней я связался с Еленой Константиновной Решко, а 10 сентября 1977 года отправил в Ленинград телеграмму Екатерине Петровне Ивашевой-Александровой:

«Поздравляю Вас, старейшину декабристскях потомков, с первым годом второго столетия Вашей прекрасной жизни. Доброго здоровья и сил».

А совсем недавно узнал, что в тот день ленинградцы доверху засыпали гвоздиками и розами скромную квартирку Екатерины Петровны.