Память льда. Том 2

— Нет. Точнее, не совсем. Возможно. Откуда мне знать? Я просто знаю, откуда-то знаю, что мой Легион способен… ну, на нечто другое. Нечто… быстрое.

Итковиан окинул женщину взглядом и пожал плечами.

— Скалла Менакис и я благословлены великолепными конями. Мы попытаемся не отставать.

— Хорошо.

— Смертный меч.

— Что, Итковиан?

— Сударь, что ждёт нас впереди и столь вас тревожит?

— Я не уверен, друг, но у меня будто кишки свело. Мне кажется, нас скоро предадут.

Итковиан долгое время ничего не отвечал, затем сказал:

— Сударь, если пересмотреть недавние события незатуманенным взором, то можно понять, что предательство уже свершилось.

Остряк просто пожал плечами, поворачиваясь к своим последователем.

— Держитесь близко, треклятые недоноски. Если в начале пути кто-то отстанет, там и останется.

Скалла подошла к Итковиану, ведя в поводу своего коня.

— Вы знаете, — спросил Итковиан, — что сейчас произойдёт?

— Наверное, ничего, — огрызнулась она, запрыгивая в седло. — Остряк, видать, головой ударился об…

Она не закончила предложение: Остряк и его Легион будто размылись, слились в неразборчивом мерцании тёмных полос в единую огромную фигуру, прижавшуюся к земле. Нечто ринулось вперёд, пружинисто, словно кошка, и исчезло в ночи.

— Храни нас Беру! — прошипела Скалла. — За ним! — крикнула она, вгоняя каблуки в бока лошади.

И они пустились в галоп.

Проезжая мимо лагеря Бруда, они заметили оживление, хотя до рассвета оставался ещё колокол, солдаты поспешно собирались.

Они увидели, не обменявшись ни словом, яркие огни колдовства в небе на юго-западе.

Иногда во тьме мелькало огромное существо, за которым они следовали, блёклое мерцание жёлтого с чёрными полосками; создание мчалось словно в невероятно высокой траве, будто под покровом листвы джунглей, увитое тенью, смертоносное благодаря своей скорости и беззвучности.

Затем небо начало светлеть и на юге показался горизонт, стволы деревьев и вьющийся между ними торговый тракт.

Полосатый зверь достиг холмов паркового леса и там скрылся из глаз.

Взмыленные, с пеной у рта, лошади неслись вперёд, тяжело и прерывисто стуча копытами. После такого испытания не оправится ни одно животное, и Итковиан знал это. Смерть ждала лишь окончания бешеной скачки.

Отважный и великолепный скакун, — Итковиан гадал, стоила ли жертва того.

Они проехали по дороге между рощами, тракт мягко поднимался к тому, что показалось Итковиану каким-то откосом.

Затем прямо перед ними возникли повозки. Несколько фигур повернулись, глядя на их приближение.

Если люди и видели полосатое создание, то ничем себя не выдали — все выглядели спокойными, никто не бил тревогу.

Итковиан и Скалла проехали мимо малазанского арьергарда.

Неподалеку затрещало колдовство.

Солдаты выстроились в шеренгу на гребне впереди, строй, обращённый к югу, но вот он рассыпался в беспорядочном движении. Итковиан ощутил напор тревоги — поток резкой боли, чувство неизмеримой потери.

Он пошатнулся в седле, но снова заставил себя сесть прямо. Необходимость поразила его сейчас, неожиданная и всеохватная.

Скалла кричала, повернула спотыкающуюся лошадь вправо, покинула дорогу, приближаясь к холму, где повисло в безветренном воздухе знамя малазанцев. Итковиан последовал за ней, но медленнее, держась сзади. Его душа утопала в ледяном ужасе.

Конь сбился с галопа, вытянул шею. Перешёл сперва на карьер, затем — на вихляющийся нетвёрдый шаг. Приостановился, медленно волоча копыта в двадцати шагах от подножья холма.

И умер.

Оцепенев, Итковиан вытащил сапог из стремени, перекинул больную ногу через тело животного и свалился на землю.

На холме справа он увидел Скаллу, та слезала со своей лошади — склон победил и её. Женщина принялась карабкаться вверх. Остряк и его войска прибыли. Вернувшись в человеческое обличье, они столпились на холме и, казалось, ничего не предпринимали.

Итковиан отвёл взгляд и заковылял вдоль дороги, которая выпрямилась на последнем участке до поля перед мостом и города за ним.

Леденящий душу страх.

Его бог пропал. Его бог не мог отразить подобного ужаса, как сделал это однажды, месяцы назад, на равнинах к западу от Капастана.

Горе и утрата, каких он ещё никогда не испытывал.

Истина. Которую я знал. В сердце. Сокрытая ранее, теперь открыта. Но я ещё не закончил. У меня ещё есть дело.

Он шагал, не видя солдат справа и слева. Вышел из неровного строя, оставляя позади стоявшую с опущенным оружием армию, сломленную ещё до начала битвы — сломленную смертью одного-единственного человека.

Итковиан не обращал внимание ни на что. Он достиг спуска и продолжил идти.

Вниз.

Туда, где перед восьмью сотнями к’чейн че’маллей ждали ряды т’лан имассов. Т’лан имассов, которые — все, как один, — медленно повернулись.

На вершине холма вспыхнули Пути.