Память льда. Том 2

Хватка накинулась на целителя.

— А вот это уже что-то! Прежде, чем мы ушли, ты много болтал со Скворцом, Молоток. Ты и Быстрый Бен. Выкладывай! Капитану нашему так больно, что он хочет, чтоб мы его убили, и никто нам ничего не говорит… Какого Худа вообще происходит?

Целитель скривился:

— Да, Серебряная Лиса тянется к капитану, но он отталкивает её, так что никакого обмена новостями не было. Он знает, что она жива, как и сказал, и, думаю, может понять, насколько она далеко, но не больше. Будь ты проклята, Хватка. Думаешь, тебя и нас, остальных «Мостожогов», опять решили предать только потому, что Паран не говорит с тобой? Он ни с кем не говорит! И если бы у тебя в кишках было столько прожжённых дыр, сколько у него, ты сама бы рта не раскрывала! А теперь прекратите, все вы! Посмотрите на себя, и если увидите там стыд — то вы его заслужили!

Хватка остановила взгляд на спине капитана. Он не пошевелился. Не повернулся лицом к своему отряду. Не мог — не сейчас. Молоток всё перевернул. Паран был болен, а больные не могут думать как следует. Боги, мне в руку вгрызались браслеты, и я теряла контроль. Похоже, я только что прямо в кучу дерьма вляпалась. Да ещё и ругалась, что виноват кто-то другой. Похоже, ожоги Крепи даже не начали заживать. Проклятье. Пожалуйста, пусть Худ наступит на мою гнилую душу, придавит и хорошенько провернёт.

Паран едва слышал перепалку за своей спиной. Он чувствовал, как на него давит присутствие Серебряной Лисы, чувствовал тёмное желание оказаться намертво раздавленным им, если только это было возможно, — но не поддаться.

Меч между лопаток — и на этот раз ни один бог не вмешается

. Или последняя, мучительная струя крови в желудок, когда его стенки наконец поддадутся — болезненный вариант, но, тем не менее, такой же смертельный, как любой другой. Или прыжок в толпу внизу, чтобы его разорвали на части, затоптали. Тщета, нашёптывающая о свободе.

Она была очень близко, будто шла по мосту из костей, протянувшемуся от неё до того места, где он сейчас стоял. Нет, не она. Её сила, которая была значительно больше, чем одна Рваная Снасть. Сила, делающая неутомимое желание прорваться сквозь его защиту куда опаснее простой любовной привязанности. Куда больше, чем требование необходимости. Разве что на Дуджека и Бруда с их армиями напали… а это не так. Боги, я не знаю, откуда я это знаю, но это не так. Я уверен. Это вовсе не Рваная Снасть. Это Ночная Стужа. Беллурдан. Вместе или по отдельности. Что им нужно?

Внезапно капитана потряс нахлынувший образ, вызвал почти слышимый щелчок в его разуме. Прочь. Куда-то. Сухие каменные плиты в тёмной пещере, глубоко вырезанные борозды на карте из Колоды, резьба на камне, изображение дрожит, словно живое.

Обелиск. Один из Независимых, наклонный монолит… теперь из зелёного камня. Нефрит. Возвышается над иссечёнными ветром волнами — нет, песчаными дюнами. Фигуры в тени монолита. Три, всего три. Оборванные, изломанные, умирающие.

Затем небо за странной картиной разорвалось.

И покрытое копыто бога ступило на землю смертных.

Ужас.

Свирепо выдернутый в этот мир — о, это не твой выбор, да? Кто-то вытащил тебя, и теперь…

 — Фэнер был всё равно что мёртв. Бог, заключённый в мире смертных, был словно младенец на алтаре. Всё, что нужно — нож и злонамеренная рука.

Всё равно что мёртв.

Мрачное знание расцветало в его мозгу, словно белладонна. Но Парану это всё было не нужно. Неимоверно древние силы требовали, чтобы он сделал выбор. Колода Драконов… ею играли Старшие боги… И теперь пожелали играть им.

Такой ли будет роль Господина Колоды, если именно им я стал? Обладатель смертельного знания, а теперь ещё и Худом проклятый посредник? Я вижу, что ты требуешь сделать. Один бог пал, нужно подтолкнуть другого на его место? Смертные поклонялись одному, теперь необходимо, чтобы они поклонились другому? Бездна, неужто нас нужно подталкивать и двигать, словно камешки на доске?