Память огня

— Вы будете сражаться рядом с нами, — сказала Эгвейн. — Вы заключили соглашение с Рандом, дали ему свою клятву, я полагаю.

— Тремалкин наш.

— О? — сказала Эгвейн. — И вы оставили там правителя? Кто-то из Морского Народа признал вашу власть?

Фортуона ничего не сказала.

— Большинство завоеванных вами стран вам лояльны. — сказала Эгвейн. — Как бы там ни было, алтарцы и амадицийцы поддерживают вас. Тарабонцы кажется тоже. Но Морской Народ… Мне неизвестно, чтобы вас поддержал или смирился и жил под вашей властью хоть один из его кланов.

— Границы…

— Границы которые вы только что упомянули, как они существуют на картах, показывают Тремалкин, как землю Морского Народа. Они не ваши. Если наше соглашение оставляет границы на своих местах, вам понадобится правитель в Тремалкине, признающий вас.

Подобный аргумент представлялся Эгвейн несущественным — шончан завоеватели. С чего им волноваться о законности своей власти? Однако Фортуона, казалось, задумалась над ее словами. Она нахмурилась раздумывая.

— Это… хороший аргумент, — наконец сказала Фортуона. — Они не примут нас. Они глупы, отклоняя мир, который мы им предложили, но они все равно сделали это. Очень хорошо, мы оставим Тремалкин, но добавим условие к нашим соглашением, как это сделали вы.

— И ваше условие?

— Вы объявите в вашей Башне и во всех своих землях, — сказала Фортуона. — Любой марат'дамани, которая пожелает прийти в Эбу Дар и быть должным образом обуздана, должно быть позволено это.

— Вы думаете, что люди хотят носить ошейник? — Она была сумасшедшей. Она должна была быть.

— Безусловно захотят. — сказала Фортуона. — Иногда в Шончан мы пропускаем в своих поисках способных направлять. Когда они это понимают, сами приходят и требуют надеть ошейник, как положено. Вы не будете им в этом препятствовать. Вы позволите им являться к нам.

— Я обещаю вам, никто не захочет.

— Тогда у вас не возникнет трудностей сделать это объявление, — сказала Фортуона. — Мы пошлём эмиссаров, чтобы обучить ваших людей преимуществам дамани — наши учителя придут с миром, так как мы сдержим соглашение. Я считаю, что вы будете удивлены. Кто-то увидит где правда.

— Как угодно — согласилась удивленная Эгвейн — Я не могу говорить за всех правителей, не нарушайте законы и я думаю, что большинство из них позволят это вашим… посланцам.

— Какой страной Вы управляете? Тар Валон? Вы дадите разрешение нашим посланцам?

— Если они не будут нарушать законов, — ответила Эгвейн — я не буду им препятствовать агитировать. Я позволила бы проповедовать даже Белоплащникам, если они будут способны на это без подстрекательств к мятежу. Но Свет… Вы же не можете действительно верить…

Она умолкла, вглядываясь в Фортуону. Она действительно верила. Она в это верила. Насколько Эгвейн могла понять, она была уверена.

«По крайней мере она искренняя», думала Эгвейн. «Сумасшедшая. Сумасшедшая, но искренняя».

— А дамани, которых вы удерживаете? — сказала Эгвейн. — Вы позволите им уйти, если они захотят, чтобы их отпустили?

— Никто, кто был правильно обучен, не пожелает этого.

— Это должно быть равнозначным с обеих сторон, — сказала Эгвейн. — Что если девушка, которую вы найдете способна направлять? Если она не желает, чтобы вы сделали из нее дамани, разрешите ли вы ей покинуть ваши земли и присоединиться к нам?

— Это то же самое, что дать на рыночной площади свободу разъяренному гролму.

— Вы сказали, что люди должны увидеть истину — возразила Эгвейн — Если ваш жизненный путь настолько хорош, ваши убеждения истинны — люди увидят и выберут это. Если же они не захотят, Вы не должны принуждать их. Позвольте любому, кто захочет стать свободным, обрести свободу, и я позволю Вашим людям выступать в Тар Валоне. Свет! Я обеспечу их кровом и пищей, я позабочусь об этом в каждом городе!

Фортуона взглянула на Эгвейн.

— Многие из наших сул'дам надеются в ходе войны захватить новых дамани из числа тех, кто служит Тени. Возможно этих шаранцев. Вы хотите позволить им или вашим Черным Айя остаться на свободе? Разрушать и убивать?

— Их необходимо судить и казнить, в Свете.

— Почему бы не использовать их? Зачем тратить их жизни впустую?

— То, что вы делаете — отвратительно — вспылила Эгвейн — даже Черные Айя не заслужили этого.

— Не стоит так разбазаривать ценный ресурс.

— Так ли это? — сказала Эгвейн. — Вы осознаете, что все без исключения ваши сул’дам, ваши драгоценные учителя, сами по себе марат’дамани?

Фортуона крутнулась к ней.

— Не распространяйте такую ложь.

— О? Может попробуем, Фортуона? Вы сказали, что обучали их лично. Полагаю, Вы сул’дам? Застегните ай’дам на своей шее. Я поведу вас. Если я ошибаюсь, это не причинит вам вреда. Если я права, вы будете под его властью, и это докажет, что вы маратдамани.

Глаза Фортуоны гневно расширились. Она могла проигнорировать язвительность Эгвейн, сравнившей ее с преступницей, но это обвинение кажется задело ее до глубины души… это подтолкнуло Эгвейн добавить соли на рану.