Память огня

Тьма внутри… подумал Таим. Он полностью обезумел, не так ли? Странно смотреть в эти глаза, которые кажутся такими ясными, и слышать полнейшее безумие, слетающее с его губ. Когда Демандред впервые явился к М'Хаэлю, предлагая тому шанс служить Великому Повелителю, он не был таким человеком. Высокомерный, да. Все Избранные были высокомерны. Решимость Демандреда лично прикончить ал'Тора разгорелась, словно пожар, внутри него.

Но это… это было нечто другое. Жизнь в Шаре изменила его. Сделала его слабым, безусловно. А теперь это. Какой человек пожелал бы охотно отдать сопернику столь могущественный артефакт?

Только лишь дурак, подумал М'Хаэль, беря са'анриал. Убить тебя, Демандред, будет все-равно, что обогнать лошадь с тремя сломанными ногами. Какая жалость. Я надеялся одолеть тебя как достойного соперника.

Демандред отвернулся и М'Хаэль зачерпул Единую Силу через Сакарнен, жадно упиваясь своим щедрым подарком. Сладость саидин наполнила его словно стремительный поток. Он был невероятно силен, удерживая это. Он мог сделать что угодно: сравнять с землей горы, уничтожить целые армии — и всё это в одиночку!

М'Хаэль испытал невероятное желание зачерпнуть потоки, чтобы сплести их воедино и уничтожить этого человека.

— Берегись, — сказал Демандред. Его голос звучал слабо, жалко. Мышиный писк. — Не направляй через него в меня. Я связал Сакарнен с собой. Попробуй использовать его против меня, и он выжжет тебя из Узора.

Лгал ли Демандред? Может ли са'ангриал быть настроен под конкретного человека? Он не знал. Он задумался, затем с горечью опустил Сакарнен несмотря на силу, пульсирующую в нем.

— Я не глупец, М'Хаэль, — сухо произнес Демандред. — Я не вручу тебе в руки петлю, которую ты можешь затянуть на моей шее. Иди и сделай, что тебе сказано. В этом деле ты мой слуга, рука, что держит топор, чтобы срубить дерево. Уничтожь Амерлин; использую погибельный огонь. Так нам было велено, и поскольку это так, мы будем подчиняться. Мир должен быть распущен, прежде чем мы сможем соткать его на свой лад.

М'Хаэль что-то сердито проворчал в сторону Демандреда, но сделал, как было сказано, сплетая врата. Он уничтожит эту ведьму Айз Седай. А затем… затем он решит, как поступить с Демандредом.

* * *

Илэйн разочарованно наблюдала затем, как были отброшены ряды её пикинеров. Бергитте позаботилась убедить её убраться непосредственно с поля боя — прорыв Троллоков мог наступить в любой момент.

Илэйн отступила почти к руинам, на безопасное расстояние от прямой угрозы, на данный момент. Двойное кольцо Гвардейцев окружало её, большинство из них ели прямо в седлах, получая хотя бы малую крупицу сил во время мгновений между битвами.

Илэйн не подняла знамя, но она отправила посыльных командирам, чтобы они знали — она все еще жива. Несмотря на то, что она пыталась возглавлять свои войска против Троллоков, её усилий было недостаточно. Её силы были слишком ослаблены.

— Мы должны вернуться, — сказала она Бергитте. — Они должны видеть меня, Бергитте.

— Я не знаю, сможет ли это что-то изменить, — сказала Бергитте. — Те войска просто не могут держаться перед лицом и Троллоков и тех проклятых направляющих. Я…

— Что такое? — спросила Илэйн.

Бергитте отвернулась.

— Я клянусь, что я однажды вспомнила подобную ситуацию.

Илэйн стиснула зубы. Она считала потерю Бергитте памяти мучительной, но это была проблема только одной женщины. Тысячи ее люди умирали.

Неподалёку беженцы из Кеймлина все ещё обходили поле в поисках стрел и раненых. Несколько групп подошли к охране Илэйн, тихо спрашивая о битве или о королеве. Илэйн почувствовала укол гордости за этих людей и их стойкость. Город был разрушен, но его можно отстроить заново. Люди, настоящее сердце Кеймлина, не сдадутся так просто.

Еще одно копье света прошило поле боя, убивая людей, опустошая пикинеров. А напротив них, на дальней стороне Высот направляла женщина в этой неистовой битве. Она могла видеть огни, вспыхивающие в ночи. Следовало ли Илэйн присоединиться к ним? Её командование здесь не было достаточно хорошим, чтобы спасти солдат, но оно обеспечило руководство и лидерство.

— Я боюсь за нашу армию, Илэйн, — сказала Биргитте. — Боюсь, что этот день проигран.

— Этот день не может быть проигран, — сказала Илэйн, — потому что если это так, то мы все проиграли. Я отказываюсь принимать поражение. Мы с тобой возвращаемся. Пусть Демандред попробует уничтожить нас. Возможно, лицезрение меня оживит солдат, сделает их…

Группа Кэймлинских беженцев рядом внезапно атаковала её мужчин-Гвардейцев и женщин-Гвардейцев.

Илэйн выругалась, поворачивая Лунную Тень и обнимая Единую Силу. Та группа, что она вначале приняла за беженцев, под грязной, заляпанной копотью одеждой носила панцири. Они сражались с её Гвардейцами, убивая с помощью мечей и топоров. Вовсе не беженцы — наемники.

— Измена! — воскликнула Биргитте, поднимая свой лук и стреляя наемнику в горло. — К оружию!

— Это не измена, — сказала Илэйн. Она сплела Огонь и поразила группу из трех. — Эти не наши! Берегитесь подлецов в одеждах попрошаек!