Память сердца

Я решил съездить в Шумерлю, где жили и трудились рабочими на комбинате автофургонов два моих брата-фронтовика, а затем – в родное село Ковали к двоюродному брату, председателю колхоза. Поговорил с ними и понял, что в Чувашии всё ещё неспокойно. Людей, вернувшихся с Колымы, игнорируют, хуже того – отправляют обратно с новым сроком. Поэтому, прожив на родной земле несколько дней, я уехал на Северный Урал. Судьба забросила меня в управление «Волчанскуголь». Хотел устроиться лаборантом – не получилось. Меня временно поставили начальником отдела технического контроля. Я вызвал к себе жену. Она приехала с младшим сыном, а старший остался на родине: он был уже женат и учился в Чебоксарском пединституте. Жена устроилась в поселковую школу по специальности. А вскоре и я вернулся к учительской работе. Было это очень неожиданно и памятно для меня. Как-то я пошёл из Волчанска в Краснотурьинск по своим делам. На полдороге меня догнала легковая машина. Остановилась. Сидящий рядом с водителем мужчина лет пятидесяти открыл дверцу и пригласил:

– Садитесь. До города ещё далеко.

Я сел, машина поехала дальше. По дороге разговорились.

– На шахте работаете? – спросил он.

– Да.

– А откуда приехали?

– Издалека. С Колымы.

Мужчина повернулся ко мне.

– В заключении были? За что?

– Ни за что. По пятьдесят восьмой.

Мужчина помолчал с минуту, потом опять спрашивает:

– А кем до ареста работали?

– Учителем.

Приехали в город. Я вышел, поблагодарил за помощь. Мужчина сказал:

– Вот что, когда сделаете свои дела, зайдите ко мне.

– А куда… к вам?

– В горисполком.

– К председателю, – добавил до сих пор молчаливый водитель.

Через два часа я был в кабинете председателя Краснотурьинского горисполкома. Он пригласил к себе заведующую отделом народного образования – невысокую миловидную женщину.

– Знакомьтесь, Тамара Николаевна, – сказал председатель Михаил Николаевич Хакин. – Перед вами учитель. Окончил институт. А работает на шахте! Что у нас делается, а? Сейчас же назначайте его по специальности.

После короткой беседы заведующая гороно Суходоева направила меня учителем биологии в школу номер двадцать три, которая находилась в поселке Сосновка. А через три дня состоялась учительская конференция. На ней я стал директором школы.

Всё вроде бы складывалось хорошо: я работал директором школы, жил с семьёй, обзавелся новыми друзьями. Но все-таки спокойной нормальной человеческой жизнью не жилось. Однажды в школе выхожу из класса и вижу в коридоре работников НКВД, капитана Хитродумова и лейтенанта Кумирова. Внутри у меня все затрепетало, думал, пришли меня забирать.

Подошёл к ним, поздоровался. Руку оба подали.

– Пришли к вам в гости, – сказал Хитродумов.

– Пожалуйста. Гостям всегда рады.

Прошли в учительскую. Посидели, поговорили с учителями. Потом мы остались втроем. Ну, думаю, сейчас перейдут к «делу». А они ничего, шутят, смеются.

В учительскую вошла жена. Побледнела, увидев, с кем я сижу. Я как можно спокойнее сказал:

– Анастасия Андреевна, ты, кажется, сегодня пироги пекла. К нам гости пришли.

Жена опомнилась.

– Да, да. Идёмте! У меня и шампанское есть.

Они зашли в комнату. Жена накрыла на стол. Выпили шампанского, поели пирогов, побеседовали немного. Гости поблагодарили нас и ушли.

Спустя некоторое время жена Хитродумова пригласила нас на свой день рождения. Встретили нас хорошо. А перед уходом Хитродумов спросил наедине:

– Илья Федорович, вы по какой статье сидели?

Я ответил. Он постоял в задумчивости и сказал:

– Да, перегнули тогда так, что дальше некуда. Были, возможно, и враги, и элементы, недовольные Советской властью. А тут – всех под одну гребёнку. Даже наших сотрудников очень много погубили. Мы делаем то, что нам приказывают сверху, а потом и нас наказывают. Не пойму, зачем и кому это надо было.

На душе со временем становилось легче. Однако свою неполноправность и отчужденность людей я чувствовал до 1956 года, до дня реабилитации. Ежегодно я ездил в Свердловск по школьным делам, был там на курсах повышения квалификации директоров школ. И всегда чувствовал себя неспокойно. В поездах часто проверяли паспорта, и каждый раз мне казалось, что вот сейчас заберут. Ведь пуганая ворона и куста боится. В гостиницу с «волчьим» паспортом не пускали. Однажды мне там сказали: идите к начальнику милиции, принесите разрешение.

У кабинета начальника сидели трое с такими же паспортами. Один зашел на прием, а через пять минут его арестовали. Я понял, что заходить мне нельзя, и тут же ушёл на вокзал. На вокзале тоже было опасно, кругом ходили патрули. Поздно вечером я вернулся в город. Разыскал Дом учителя, там и переночевал, но опять было тревожно. Ночью была проверка паспортов. Документы приезжих были у дежурного, а я свой паспорт держал при себе. Думал, всё, задержат, но нет: как-то быстро проверили и ушли.