Память, Скорбь и Тёрн

Там, где Альдхорта теньДаже в солнечный деньБеспросветна, как ночи в аду.Старый Мундвуд молил и корону сулил,Тем, кто даст ему с неба звезду.Первым Беорнос встал, он короны желал,Слыл он самым могучим в лесу!— Я залезу за раз на коричневый вязИ звезду королю принесу.Он на дерево влез, но достать до небесНе под силу, увы, никому.Был он сильным, как лось,

Только все же пришлосьВосвояси убраться ему.Лучник Осгал пришел, верный лук свой навелНа сиянье небесных огней.— В золотую звезду я стрелой попаду,А корона достанется мне.Двадцать стрел он послал, но звезды не достал,И она улыбалась всю ночь.Чуть бедняга тогда не погиб со стыда,И Джек Мундвуд прогнал его прочь.А звезда все горит, и король говорит,Обсуждали до ранней зариКоролевский приказ, не смыкаючи глаз,

Но решенья они не нашли.И тогда поднялась раскрасавица Храз,На мужчин посмотрела она.— Я исполню за час королевский приказ,Раз корона вам всем не нужна.Повелела принесть она крепкую сетьИ забросила в толщу воды.Забурлила волна, замутила онаОтраженье далекой звезды.Но прекрасная Храз говорит через час:— Я поймала вам с неба звезду.Старый Джек, посмотри и звезду забери,

Она плавает в этом пруду!Долго Джек хохотал, а потом он сказал:— Вот теперь я женюсь на ней сам.И корону взяла, и звезду принесла,А впридачу ей сердце отдам!Мы поем и сейчас про прекрасную Храз,И еще раз споем веселей.И корону взяла, и звезду принесла,И Джек Мундвуд женился на ней!

В темноте раздался тихий и легкий голос Бинабика:

— Песенка насладительная, Саймон. Спасибо тебе.

Вскоре потрескивание углей прекратилось, и единственным звуком стало мягкое дыхание засыпающего ветра в ветвях деревьев.

Прежде чем Саймон открыл глаза, он услышал странный монотонный звук, понижавшийся и повышавшийся совсем рядом. Он открыл слипающиеся глаза и увидел Бинабика, сидевшего у огня, скрестив ноги. Солнце только что взошло, лес был укрыт островками густого тумана.

Бинабик аккуратно разложил вокруг очага кольцо из перьев. Это были перья самых разных птиц, как будто он по перышку собирал их по окрестностям Альдхорта. Теперь тролль, закрыв глаза, склонился над слабым огоньком и что-то монотонно напевал на своем родном языке. Именно этот звук и разбудил Саймона.

— …Тутусак-Ахкук-Чуюк-Квачиман, Тутусак-Ахкук-Чуюк-Квачиман… — снова и снова повторял тролль. Ленточка дыма вдруг заколебалась, как от сильного ветра, но легкие перышки лежали неподвижно, как будто они были сделаны из камня. Все еще с закрытыми глазами Бинабик медленно провел над огнем раскрытой ладонью; лента вздрогнула, как от толчка, и потекла к одному из углов очага. Тогда тролль открыл глаза и взглянул на дым. Потом он отвел руку, и струйка моментально вытянулась вверх.

Саймон следил за всем этим, затаив дыхание. Когда все кончилось, он вздохнул свободнее и спросил:

— Теперь ты знаешь, где мы?

Бинабик обернулся и довольно кивнул.

— Прими мои утренние приветствия. Да, я думаю, что имею полную известность. У нас будет мало затруднений, но много ходьбы — чтобы находить дом Джулой…

— Дом? — спросил Саймон. — Дом в Альдхорте? Какой он?

— Ах! — Бинабик вытянул ноги и потер икры. — Это не имеет общности ни с одним домом, который… — и уставился через плечо Саймона, замолкнув на полуслове. Юноша в тревоге обернулся, но там ничего не было.

— В чем дело?

— Тихо! — Бинабик все смотрел куда-то. — Ты слышишь?

И он услышал — отдаленный лай, который преследовал их еще вчера. Он вздрогнул.

— Опять эти собаки… Но, судя по звуку, они еще очень далеко.