Память, Скорбь и Тёрн

Маленький человек осторожно постучал по корпусу лодки.

— Какую превосходную работу совершала Джулой, пользуясь корой и деревом. И чрезвычайно легкая! Я полагаю, мы не будем иметь затруднений при переходе к Эльфевенту.

— Лодка… — сказал Саймон, кивая, как деревенский дурачок. — Лодка. Да, она хорошо сделана.

Мария села.

— Мы что, прямо сейчас пойдем к той, другой речке? — спросила она. Девушка повернулась, чтобы взглянуть через камыши на тонкую полоску леса, и Саймон заметил печальный, потерянный взгляд и черные круги под глазами. Ему все еще мешало воспоминание о том облегчении, которое было в глазах у Марии, когда Джулой вызвалась оставить ребенка, но все-таки было приятно, что эта девочка-служанка может быть озабоченной и печальной и что она не того сорта барышня, которые все время смеются и злословят.

Да, конечно, она не такая, решил он через минуту. Собственно, я даже ни разу не видел, чтобы она улыбалась. Конечно, было очень страшно, никто не спорит, но я же, например, не хожу все время хмурым и унылым.

— Эта мысль имеет возможность быть хорошей, — сказал Бинабик, отвечая на вопрос девушки. — Имею ощущение, что находящийся в слышимости шум — это собрание камней посередине речки. Если так правильно, то мы не имеем другого выбора, только переносить лодку на руках. Может быть, Саймон пойдет и узнает, имеем ли мы такую необходимость.

— Сколько тебе лет? — спросил Саймон Марию.

Бинабик удивленно повернулся к ним. Мария скривила губы и долго молчала.

— Мне… — начала она. — Мне будет шестнадцать в октандере.

— Значит, пятнадцать, — удовлетворенно сказал Саймон.

— А тебе сколько? — удачно парировала девочка.

— Пятнадцать! — ощетинился Саймон. Бинабик закашлялся.

— Хорошо и прекрасно, когда солодочники имеют очень лучшее знакомство, но… может быть очень немного позже? Саймон, не смог бы ты предпринять поход, чтобы проверять, есть ли впереди в воде много камней?

Саймон уже собирался покорно отправиться куда велено, но вдруг возмутился.

Он что, мальчик на побегушках? Младенец, бегающий по поручениям взрослых? Кто, наконец, решил подойти к дереву и спасти эту глупую девчонку?

— Нам же все равно надо идти к этому… как он там называется, так чего беспокоиться? Пошли, да и все!

Тролль внимательно посмотрел на мальчика и наконец кивнул.

— Хорошо. Я думаю, это доступно Кантаке, она все равно давно имеет желание размять ноги. — Он повернулся к Марии. — Волки не моряки, вы догадываетесь.

Она некоторое время смотрела на Бинабика, как будто он был еще более странным, чем Саймон, а потом вдруг звонко рассмеялась.

— Я догадываюсь! — сказала она.

Лодка действительно была легкой, как перышко, но все-таки нести ее через гущу сухих веток и ползучих растений было нелегко. Чтобы и Бинабик и девочка могли помогать Саймону нести этот груз, им приходилось держать лодку на такой высоте, что острый нос суденышка упирался юноше прямо в грудь. Он не мог видеть, куда ступает, и поэтому время от времени запутывался в траве. Лил дождь, пробиваясь сквозь толщу веток и листьев, руки Саймона были заняты, и он даже не мог смахнуть капли, застилавшие глаза. Юноша пребывал отнюдь не в самом лучшем из возможных расположений духа.

— Нам еще далеко, Бинабик? — спросил он. — Эта проклятая Узирисом лодка разобьет мне грудь в куски!

— Питаю надежду, что недалеко, — отвечал из-под лодки тролль. Голос его был удивительно гулким. — Джулой говаривала, что ручей и Эльфевент долгое время пролегают рядом, и между ними всего-навсего четверть лиги. Скоро мы оказываемся на месте.

— Пусть лучше это случится поскорее, — мрачно изрек Саймон. Мария хмыкнула, и он был уверен, что таким образом она выразила свое недовольство — недовольство им. Он свирепо нахмурился и откинул прилипшие ко лбу сосульки рыжих волос.

Наконец они услышали новый звук, примешавшийся к мерному ропоту дождя, легкий, дышащий шелест, напомнивший Саймону гул полной людей комнаты. Кантака бросилась вперед, радостно продираясь сквозь кусты.

— Ха, — проворчал Бинабик, выпуская свой конец лодки, — видите? Мы отыскиваем его. Т'си Сахьясей.

— Я думала, она называется Эльфевент, — сказала Мария, потирая уставшее плечо. — Или тролли всегда говорят так, когда находят речку?

Бинабик улыбнулся.

— Нет, это такое наименование ситхи. В некотором образе это была река ситхи, когда они проживали в Да'ай Чикиза. Вам очень лучше знать, что Эльфевент означивает Река ситхи на древнем языке Эркинлавда.

— Значит… Что, вы сказали, это значит? — спросила Мария.

— Т'си Сахьясей? — Бинабик подумал. — Трудно сказать с точностью. Что-то напоминает «Кровь ее холодна».

— Ее? — спросил Саймон, сдирая острой палочкой грязь с сапог. — Что значит «ее» на этот раз?

— Лес, — ответил Бинабик. — Теперь отправляемся. Ты можешь смывать грязь при помощи воды.