Память, Скорбь и Тёрн

— Это ожидание, — проворчал он Изорну. Риммер повернул к графу бледное лицо. — Они храбрые люди. Их портит ожидание и неизвестность.

— Все не так просто. — Изорн посмотрел на черневший в тумане отвесный силуэт крепости. — Их портит это место. И дьявольские создания, с которыми мы воюем.

Эолейр сжал зубы.

— Чего ждут ситхи? Мы чувствовали бы себя по-другому, если бы знали, что собираются делать наши союзники. Клянусь, они, похоже, дожидаются перемены ветра или появления каких-нибудь особенных птиц. Такое впечатление, что мы воюем рядом с армией гадалок.

Изорн, несмотря на собственное напряжение, сочувственно посмотрел на Эолейра. Граф ощутил его взгляд почти как упрек.

— Они лучше нас знают, как воевать со своими соплеменниками.

— Знаю, знаю, — Эолейр хлопнул по эфесу меча, — но я много бы отдал за то…

Высокий чистый звук разнесся по вершине холма. Потом вступили еще два рога.

— Наконец-то! — Граф Над Муллаха глубоко вздохнул и повернулся в седле: — Мы идем за ситхи, — крикнул он своим людям. — Не расходитесь. Стойте спинами друг к другу. И не теряйтесь в этой чертовой тьме!

Если Эолейр и ожидал услышать ответный крик, он был разочарован. Они, как и прежде, следовали за ним, когда он послал коня вверх по склону. Он оглянулся назад и увидел, как идут по снегу его люди, мрачные и молчаливые, словно пленники. Граф снова пожалел, что привел их сюда.

А чего я ждал? Мы воюем со сверхъестественным врагом, и война идет даже не на нашей земле. Людям трудно понять, что они бьются за счастье Эрнистира, когда их дома и семьи остались так далеко. Даже мне иногда странно, хотя я и верю в это.

Туманы вихрились вокруг, пока они поднимались к темной стене Наглимунда. Он видел, как за проломом метались тусклые тени, хотя отчаянные крики норнов и птичьи боевые песни ситхи, подхваченные эхом, казалось, звучали со всех сторон. Внезапно огромная дыра в стене оказалась прямо перед ними, словно страшная разверстая пасть, готовая проглотить всех смертных.

Как только Эолейр въехал внутрь, небо было растерзано вспышкой света и страшным грохотом. На мгновение показалось, что мир вывернулся наизнанку: туман стал черным, а очертания теней белыми. Его лошадь заржала, отчаянно мотая головой, и остановилась. Мгновением позже новая вспышка полоснула по глазам. Когда Эолейр снова смог видеть, его перепуганная лошадь неслась обратно к пролому, прямо на его пошатывающихся солдат. Эолейр в ужасе изо всех сил дернул поводья, но это не помогло. Испустив сдавленное проклятие, он вынул ноги из стремян и, вылетев из седла, упал в снег. Лошадь неслась вперед, разгоняя сгрудившихся солдат, несколько человек упали под копыта. Эолейр лежал на земле, пытаясь отдышаться. Потом чьи-то грубые руки схватили его за плечи и поставили на ноги. Два эрнистирийца смотрели на него расширенными от ужаса глазами.

— Этот… этот свет… — заикался один из них.

— Моя лошадь взбесилась, — крикнул граф, перекрывая грохот. Он отряхнул снег с одежды и шагнул вперед. За его спиной лежали люди. Лошадь Изорна не понесла, и молодой риммер исчез в тумане где-то впереди.

Внутренний двор Наглимунда выглядел как кошмарная кузница. Туман висел над землей как дым, пламя время от времени вырывалось из окон и занавесками повисало на каменных стенах. Ситхи и защищающиеся норны были совсем рядом. Их увеличенные огнем и дымом тени напоминали изображения сражающихся богов. На мгновение Эолейру показалось, что он вполне разделяет чувства Мегвин. Ему хотелось упасть лицом вниз и не подниматься, пока бессмертные не уйдут.

Из тумана возник всадник.

— Они зажаты перед замком, — задыхаясь, закричал Изорн. Челюсть его была в крови. — Там великаны.

— О боги, — обреченно сказал Эолейр. Он крикнул своим людям, чтобы они следовали за ним, и побежал вдогонку за Изорном. При каждом шаге сапоги его проваливались в снег, так что графу казалось, что он взбирается на гору. Эолейр знал, что его кольчуга чересчур тяжела, чтобы он мог позволить себе бежать слишком долго. Он уже был ранен несколько раз и с трудом дышал.