Память Земли. Рассказы о поисковой работе

«БОЕВОЕ ДОНЕСЕНИЕ № 62 Штаполк 255 /…/ 9.02.44 „10“ ч. „00“ м.

1. Противник, предположительно силою до двух рот в 1.00 9.02.44. года оставил МОЛОТКИ и начал отход в направлении БОЛ. ЗАМОШЬЕ и дальше на юг, прикрывая отход мелкими группами автоматчиков.

2. Полк, 3-м сб. действуя мелкими группами обходным путем в 1.20 9.02.44 года овладел населенным пунктом МОЛОТКИ и к 3.00 9.02.44 г. 1-м и 3-м сб. вышел на рубеж БОЛ. ЗАМОШЬЕ и НОВ. ЗАМОШЬЕ и в дальнейшем преследует пр-ка в направлении ПЛОСКОВО и к 11.00 9.02.44 года головой передовых отрядов вышел на рубеж…, перекресток просек.

Связь с подразделениями полка — радио, которое работает с перерывами. Связи со штабом по РБМ не имею, ввиду отказа передатчика.

3. Я решил: продолжать выполнять поставленную задачу…».

Итак, как выяснилось из документов, основные боевые действия у деревни Молотки велись с 6 по 8 февраля, а ночью 9 февраля немцы оставили свои позиции и начали отступление, не выдержав напора наших наступавших частей. Судя по всему, атака 255-го полка с юго-западной стороны продемонстрировала возможность окружения и стала последней каплей, заставившей немцев начать отступление с наступлением темноты. Исходя из этих фактов, вероятнее всего предположить, что Иван Александрович погиб в бою за Молотки 8 февраля, и был ошибочно записан в потери полка за 9 февраля.

Чтобы быть полностью уверенными в том, что официально могилы Ивана Александровича не существует, мы отправили письменный запрос в военный комиссариат Лужского района Ленинградской области с просьбой проверить данные о нахождении учтенных воинских захоронений на месте бывшей деревни Молотки и уточнить возможное место захоронения Козырева И. А.

На этот запрос через несколько недель был получен официальный ответ, согласно информации из которого, часть личного состава 123-й стрелковой дивизии, погибшего в бою за деревню Молотки, перезахоронена не мемориале в деревне Гобжицы Лужского района, а учтенных воинских захоронений в районе урочища Молотки не расположено.

Опираясь на полученные из военкомата сведения, я провел дополнительную исследовательскую работу с объединенным банком данных «Мемориал» по выявлению информации о военнослужащих, похороненных в деревне Гобжицы. В ходе этой работы были также дополнительно выделены донесения о безвозвратных потерях состава 123-й стрелковой дивизии, относящиеся к февралю 1944 года.

Первый выезд в Молотки, спланированный с учетом полученных сведений, был осуществлен 4 июля. В этот раз мы с братом были более предусмотрительны и запаслись, как я уже упоминал, пиротехническими факелами на случай встречи с дикими животными. Кроме того, на всем протяжении пути к урочищу мы издавали громкие звуки, стуча двумя лопатами одна об другую. По ходу движения к урочищу мы повторно обследовали дорогу, надеясь обнаружить следы боевых действий, но единственным военным предметом, найденным на дороге в двухстах метрах от урочища, была стреляная гильза от патрона 7,62х54R советского производства.

Урочище Молотки предстало перед нами большим полем, густо заросшим травой по грудь высотой. Единственными свидетельствами того, что ранее на этом месте находилась деревня, были две одичавшие яблони, стоявшие посреди поля. Никаких следов воинских захоронений на месте бывшей деревни обнаружить не удалось. Пройдя по полю до одной из яблонь, мы с братом уточнили местоположение деревни, поставив метку в приемнике GPS. После этого мы начали планомерно исследовать правый берег речки юго-западнее урочища. К нашему большому разочарованию, практически никаких следов боевых действий не обнаруживалось. Единственными предметами, которые удалось найти, были гильзы от немецкого осветительного патрона и советской 45-миллиметровой танковой пушки. Ситуацию также осложняло то, что большая часть берега была заболочена вследствие деятельности бобров, устроивших плотину ниже по течению речки. Несколько часов мы потратили на исследование береговой зоны и прилегающего к ней лесного массива, но металлоискатель «молчал», показывая полное отсутствие металла в земле.