Памяти Мануэля и Бенхамина

Одновременно два моих собрата,два брата по работе и заботе,скончались с разницей в какой-то час,тот — затканный в Сантьяго, этот — в Такну,два несравненных, только в том сравнимых,что умерли в один и тот же день.Был первый независимым и хмурым,

суровым и морщинистым душой,он, как никто другой, ценил молчанье —от жизни трудовой ему досталасьрука, которая легко сходиласьс гранитом и кузнечным инструментом.Его собрат был жаден на познанье,он птицей облетел все ветви жизни,снегоцентрист, похожий на вершину,слепящую молниеносным блеском.

Соратники, два разных мудреца,два одиноких гордеца сегоднясоединились в этой горькой вести.Я так любил двух противоположныхтоварищей моих, что онемел,когда их немота меня настигла, —слова и мысли от меня ушли.Теперь они застыли, привыкая

к неведомым просторам темноты,один в своей сосновой прямизне,другой в своей миражности зеркальной,два путника прошли по нашим жизням,корчуя время, боронуя пашню,выращивая честные слова,насущный хлеб ежеминутных слов.(Им недостало века на усталость,лишь здесь, в конце пути, два цельных тела

нашли покой, торжественно вплываяв огромное молчанье, чья волнаискрошит постепенно их осанку.)Нет слёз таких на свете, чтобы ихоплакать.Наши полые словазвучат, как наши тихие шагиу края свежевырытых могил,—а там, одни, покоятся онис естественностью, свойственной их жизням.