Пандемия паранойи

В бункере тихо. Сашка валяется на раскладушке, разглядывая монитор ноутбука. Меня, если честно, раздражает эта его привычка «залипать» в Интернете. Ну, я понимаю: компьютер отличный инструмент, чтобы выполнить проект, сочинить презентацию, написать текст, проверить информацию. Да, в конце концов, выплеснуть эмоции – погонять какую-нибудь стрелялку или победить всех в стратегию.

Но когда сын ползает по социальным сетям, улыбается монитору, разговаривает с ним, злится на него, удивляется ему – со стороны это выглядит полной шизофренией. Особенно, если Сашка проваливается в пропасть виртуального общения на сутки. Ну, возьми руки в ноги, встреться с человеком и поговори не через провода, оптоволокно или радиоэфир, а живьём, чтобы увидеть его реального, а не виртуальную фантазию на тему: «Какой он, мой собеседник?»

– Я ему сказала: «нет»! – Взгляд у Маши сердитый и я понимаю, что пока мы ходили на разведку, в бункере велись бои местного значения.

– Батя, мне нужно идти!– Это не просьба, не вопрос. Сын меня ставит перед фактом.

– Если ты собрался взять трубу и мочить врагов, то очень не советую. Там минимум десять бугаев. – Серёга повторяет интонацию Сашки. И все понимают, что в разговоре поставлена жирная точка. Такая основательная, что после неё ни то, что слово – звук окажется лишним. Но понимают все, кроме сына.

– Батя, Дашка одна и очень боится.

– Представляешь,– вмешивается Маша, – он решил, что эта Даша сможет вызвать полицию. Написал ей в ВК. А девочка тоже без связи. Одна в трёхэтажном коттедже. И у неё паника.

Я смотрю на алое от возмущения лицо жены. У неё тоже паника. От страха за сына.

– Батя, вы же с мамой мне все мозги выели: общаться нужно лично. Социальные сети – зло. Вот я пойду, и лично пообщаюсь! Успокою. – Сашка уверен в силе своих аргументов. И, если бы я сказал вслух то, о чём подумал минуту назад, мне нечего было бы возразить. Правильно в народе говорят: «Сказанное слово – серебро, не сказанное – золото».

– Саш, уже светает. Выбраться незаметно – сложно. У нас во дворе, по крайней мере, десяток головорезов. Поверь мне, днём они не пойдут шариться по соседним посёлкам. Эта стая ночная. А вечером и сами отсюда уйдём и Дашу твою прихватим.

– И как же мы все уйдём, если там десяток головорезов? – похоже, я сына не убедил.

– У ворот УАЗик стоит. Заведём, уедем. – Серёга говорит спокойно и уверенно, так, что всем начинает казаться: план побега уже сработал. – Даша далеко?

– На автобусе – пять минут. Пешком через лес – пятнадцать. – Я не убеждён, что Сашка согласился с планом Серёги. В его возрасте бездействовать двенадцать часов так же сложно, как собаке сторожить миску с куском свежего мяса. Инстинкт перебарывает разум.

– Бать, через час пойдут автобусы. Я по лесу – до остановки. А вечером с Дашкой вернусь.

– Мальчик-то правильный вырос,– оценила Лена.

– Ленка, как ты можешь! – Маша в словах подруги комплимента не услышала. Она услышала поддержку безумных планов сына, – Своему бы ты такое не сказала!

Эти слова сорвались зря. Своих детей у Лены с Сергеем нет. Дети – их семейная боль.

– Маш, зачем ты так? – вмешиваюсь я и замечаю, как у Лены опускаются уголки губ.

– Всё! Стоп!! – Серёга понимает, что диалог перерастает в скандал. В нашем положении хуже скандала только публичное повешение. – Пойдёмте, осмотрим дом.

Дом встречает нас тишиной, прохладой и сквозняком из комнаты сына. Никаких попыток проникновения. Рольставни закрыты. Стёкла окон целы.

– Мне начинает казаться, что ни мы, ни дом им не нужны.

– И это странно, – соглашается Сергей, – зачем им двор без дома? Банда любителей пикников?

– Может быть, нас пуганули, чтобы мы сидели здесь и носа не высовывали?

– Возможно…

– Ты что-то в вагончике нашёл?

– Не знаю, – Серёга задумчиво чешет подбородок,– показалось, будто там дышат.

– Кто-то из акрамовских спал?

– Ага и навесной замок на двери. – Друг смотрит на меня, как на больного.

– Заложники?

– Я тоже так думаю.

Пока мы с Серёгой обследуем комнаты, выстраивается очередь в туалет. Дверь закрыта. Маша у двери. Сашка замыкающий. Хотел я сделать два санузла, но пожалел денег. Ну, как пожалел: если денег нет, тратишь только на то, что необходимо.

– Я в бункер! – Сашка ловко ныряет в лаз и исчезает под домом.

– Ты куда? – Маша заглядывает в лаз.

– Спокойно, ма. Я в туалет. А то не дотерплю.

На самом деле, я не такой рациональный, каким пытаюсь казаться. Санузла два. Но одним из них сегодня воспользуются в первый раз. Я как Советский Союз: на европейский комфорт средств не хватает, зато на случай войны всё припасено.