Пани колдунья

Гостей развлекали не только настольными, но и спортивными играми, которым можно было предаваться в любое время года - по просьбе старшего сына Валерьян Ипполитович соорудил в пристройке к дому огромных размеров гимнастическую залу, где и хозяева, и гости могли играть почти в любую, известную в России, спортивную игру.

Братья Жемчужниковы оба были хорошими спортсменами, но Петр, несомненно, выдался человеком незаурядным. Наездник из него был на зависть. Стрелок отменный. Фехтовальщик - от бога.

Кстати, для обучения фехтованию отец пригласил к сыновьям настоящего француза, бретера и авантюриста в молодые годы и вполне успокоившегося к зрелости.

- Пьер - талант, - с восхищением говорил он Валерьяну, - таких я видел - по пальцам считать...

- Перечесть, - улыбнувшись, поправил тот.

- Мало кого и перечесть, и считать, - с юмором "вывернулся" находчивый француз. - Алекс - славный мальчик, старательный, но до брата не дотягивается...

Словом, Петр Жемчужников котировался в Петербурге как завидный жених. А Валерьяна Жемчужникова никто не осмеливался называть выскочкой, нуворишем, но ежели кто при его имени и кривил губы, то вслух старался своего пренебрежения не выказывать. Этот сибирский медведь может во гневе и заломать. Сам, конечно, не станет руки марать, а найдет какого-никакого бродягу с большой дороги...

Таким манером недоброхоты и оправдывали свой страх перед Валерианом, хотя никто не знал и слыхом не слыхивал, чтобы за ним этакое водилось. Наверняка только знали, что Жемчужников-старший в молодости заведовал пушной факторией. Весь российский Север проехал. На мехах и разбогател, скупая их у аборигенов за плату ничтожную.

Поминали лишь однажды высказанные им в запале слова, что, захоти он, с потрохами купит весь Петербург, лживый и ленивый...

Вот какого родителя сын влюбился в княжну Лизоньку Астахову. И в тот момент, как горничная вышеупомянутой девицы спешила с поручением к дому Жемчужниковых, старший сын беседовал с отцом в его кабинете.

- Такое дело, отец, - басил Петр, - похоже, я себе невесту присмотрел.

- Что-то мнешься ты, Петруша, слова подбираешь... - Валерьян поднял голову от бумаг, которыми исправно занимался после завтрака, перед тем как ехать на свои мебельные фабрики и лесопильни. - Видать, невеста у тебя из бедных. А то и бесприданница... Угадал я?

- Лучше б бесприданница, - вздохнул Петр, - люблю я её больше жизни, а и не хотелось бы матушке удар наносить. Узнает, расстроится, небось...

- Интересно, чем же это ты маменьку свою пугать собираешься? - качнул головой Жемчужников-старший. - Кажись, меня уж на что трудно удивить, и то я заинтригован... Ежели не бесприданница, то, стало быть, парвеню? ( Человек незнатного происхождения, пробившийся в аристократическое общество(фр.). ) Помнится, меня кто-то пытался так называть, так я ему сии слова в глотку и запихнул... Прости, сын, это я отвлекся. Неужто опять не угадал?

Петр вздохнул и печально покачал головой.

- Да в кого ж ты влюбился?! - изумился отец.

- В ведьму! - выпалил молодой человек. - Только так Петербург о ней и говорит... А происхождением её можно бы только гордиться, самое что ни на есть аристократическое, благородное, как у нашей мамы...

- Вот оно что! - Валерьян Жемчужников поднялся и вышел из-за стола. Думаю, ерунда сие - ведьмы, колдуны...Я полсвета объездил, а ничего этакого не встречал. То есть среди тунгусов попадались шаманы, которые разные фокусы выделывали, дак фокус - он фокус и есть... Могу сказать, что сам я сроду не боялся ни леших, ни чертей, с нами, в вере крепкими, крестная сила, на нее, сынок, опирайся!

Он захохотал и с размаху хлопнул сына по плечу, так, что тот покачнулся. Этакий медведище!

- Соперники твои, небось, хвосты поджали: а ну как и вправду ведьма? Поэтому для тебя теперь самое время. Пользуйся, иди напролом. Девицы-аристократки смелых любят. Им, видишь ли, князьки да графчики субтильные обрыдли. Им, как и всякой нормальной женщине, хочется в будущем муже крепкое плечо чувствовать... А что она говорит: да, нет?

- Ни да, ни нет, - честно признался Петр.

- Вот видишь, - обрадовался за сына Валериан. - Да им, девицам, так, с ходу "да" говорить не принято. А то, что "нет" не говорит, поверь, хороший знак. Раздумывает. Ежели бы ты ей не по сердцу был, отказала бы не раздумывая.

- Ты меня утешил, - буркнул Петр, и тут раздался робкий стук в дверь.

- Кто там? - строго гаркнул старший Жемчужников.

- Петру Валериановичу письмецо. Сказывают, срочное, - пискнула из-за двери горничная Дарьи Петровны, Марютка, маленькая, худенькая девчонка, панически боявшаяся Валериана Ипполитовича.

Петр отворил дверь.

- От кого письмо-то?

- От княжны Астаховой.

- О волке речь, а он навстречь, - хмыкнул Валериан.

- Папа! - возмущенно воскликнул сын.

- Прости, сын, но я так... в том смысле, что кстати, только переговорили, и вот оно...

- Я тебе ничего больше рассказывать не буду!

- Не серчай, говорю, брякнул, не подумав, сказал же... Экие вы со своей матушкой нежные!