Паноптикум

— Эмин, ты обещал!.. — заорала я, с силой прижимая руки к его груди. Но это почти не заглушало жутчайшего, кошмарнейшего какого-то бурлящего свиста из груди на его сорванных неровных влажных хриплых вдохах. — Эмин… ты клялся, сука!.. — голос в срыв, в сломленный стон, в злобный рев. — Эмин, пожалуйста, не надо… пожалуйста… ну пожалуйста, не надо… ты же обещал мне… обещал… Эми… Эми-и-ин…

Меня оторвали от его тела, хрипло и страшно дышащего. Поверхностно, быстро, сорвано. Оторвали от него. Истекающего кровью.

— Нет-нет-нет… — рванула к нему, но меня снова оттащили, отвернули, вжали в чью-то чужую грудь. Гурам, удерживающий меня и что-то орущий по телефону.

Я выла, глядя как Аслан, зажимая телефон между плечом и ухом, что-то страшно вопит, и дергает Эмина, приподнимая его, тащит к бамперу, склоняя на левую сторону и зажимает грудь.

Меня держали, пока в паре метров от меня умирал Эмин.

Глава 13

Дальше все слилось в бешеных ударах сердца и пелене ужаса, накрывшей разум и не позволяющей четко и полноценно осознать происходящее.

Скорая, полиция, множество машин. Мне отказали в том, чтобы села в реанимобиль. Я взвыла, Аслан зашвырнул меня в свою машину. Дорога, мы в крови. Больница, приемный покой, экстренно в операционную. Снова полиция, они что-то хотели, я повернулась к Аслану и сказала, что пусть не трогают меня на хуй.

Итог — я в оперблоке. В небольшом холодном коридоре ведущем к отделению реанимации. Сидела на полу, прижавшись спиной к стене, пока там, за ней оперировали Эмина.

Сидела и сдыхала. Взгляд в плитку пола, сердце беспокойно, в нос ударяет запах хлорки и еще каких-то дезинфектантов. Колени согнуты, на них кисти. Кровь запеклась на дрожащих пальцах. Его кровь. Перед глазами кошмар. Кровь и хрипы. Гул в голове нарастал, его прорезал скрип моих стиснутых зубов. Прикрыла глаза и услышала как хлопнула дверь ведущая в фойе.

Резко вскинула голову и на мгновение полностью растерялась. Так бывает, когда в нарастающем кошмаре происходит что-то… неуместное. Странное. Непонятное. Чего ты вообще не ожидаешь. И за краткий миг удивления разрезавший нарастающий внутри ужас я была благодарна Полине Викторовне. Она присела на корточки у моих разведенных ног и протянула упаковку влажных салфеток, одновременно отставляя рядом с моей стопой почти доверху заполненный прозрачный стаканчик.

Дрожащими пальцами приняла салфетки. Засохшая кровь оттиралась плохо. Она забрала комок салфеток и сунула их в карман полушубка. Вздохнув подняла на меня взгляд и протянула стаканчик.

— Мой фирменный коктейль на случаи пиздеца. Водка и энергетик, пропорция один к одному. Взболтать и смешать.

Я смотрела в ее глаза и мои губы пыталась растянуть улыбка. Потому что там было отдаленное эхо понимания, оттого и жалости не было. Оттого и выпинуть ее отсюда не хотелось. Казакова вздохнула и отвела взгляд, все так же протягивая мне стаканчик.

— Помогает? — взяла неверными пальцами и она посмотрела на мое мрачно усмехнувшееся лицо.

— По первому времени да. — Встала, чтобы вновь сесть на корточки и опереться спиной о стену рядом со мной, откинуть голову на холодный кафель глядя в потолок. И тихо добавила, — потом нет.

— И как быть? Когда перестанет. — Задумчиво взбалтывая чуть мутноватую жидкость в дрожащем из-за пальцев стакане, сиплым голосом спросила я.

— Хуй знает. Я блюю обычно. И успокоительные винцом шлифую. — Она покачала головой все так же глядя перед собой. — Сейчас не знаю как, если… что случится. — Ее рука дернулась к животу. Едва заметно, она почти сразу оборвала это движение. Но все стало ясно без слов. — Не знаю, Ян. Советовать не стану.

Я тихо рассмеялась. Горько. И опрокинула в себя коктейль. Напряженный полумрак давил, он не нарушался звуками из операционной. Их почти не было.

— Сразу что ли к варианту с шлифовкой перейти, а то как будто нет эффекта. — Негромко заключила я сминая пластик и положив его у стопы. И вытерла рукавом ненужную влагу с глаз.

Она улыбнулась и по ее щеке скатилась слеза, когда я тихо и позорно заскулила, не справляясь. Ни с собой ни с тем что опять происходило в мыслях. Ее ледяные пальцы сжали мою кисть.

— Ян…

— Не надо. — Отрицательно мотнула головой, сдерживая неуместный агрессивный порыв, и она тут же понятливо отстранила свою руку. — Нечаева нашли?..

— Я слышала эту фамилию, они ее упоминали… — она чуть нахмурено смотрела в мои напряженные глаза. — Сейчас потрусь там, подслушаю. Нечаев, да?

Я кивнула и она поднялась. И отсутствовала она ровно столько, что я поняла, что она не вернется. Вогнало мысли в пыль и нервы в хаос, в отодвигаемый ужас. В понимание, что вот сейчас на краю пропасти. Одна. Совершенно. Взгляд на часы. Операция идет один час и двенадцать минут. Тринадцать. И ничего еще неизвестно. Это страшно, ожидать — что из операционной выйдет врач, чтобы сказать об итоге. Страшно потому что так долго, значит не все идет нормаль…