Панорама. Роман с тайнами

Ведь они не смогут уже передумать и изменить свою судьбу, так как их предки навсегда решили их судьбы в момент отлёта, лишив их окончательно и самым жестоким образом права выбора. Хотя звёздные скитальцы могут всё же поменять конечную цель своего полёта, скорректировав его, и, прибавив этим себе или убавив энное число веков путешествия, оказаться в ином созвездии; но будут ли рады и довольны они, променяв земной рай на суровую, полную лишений и тяжкого труда жизнь? Безо всякой надежды на передышку, ибо долгие века и огромные усилия потребуются, чтобы под поверхностью чужой планеты потекли реки, образовались озёра, зашумели сады и рощи… то есть возникла некоторая часть того, что было (зачем-то) оставлено на родной Земле.

Значит, можно смело делать вывод о том, что дальний космический полёт к одной из планет может быть обусловлен для нас, землян, только крайними и иначе не преодолимыми обстоятельствами и быть, безусловно, глубоко и детально предварительно осмысленным. Ведь скажите: что необходимей для человечества и реальней – превращение земных пустынь в цветущие уголки природы или создание поселений на ближайших к нам Луне и Марсе? В неизмеримо более тяжёлых обстоятельствах и в условиях ежеминутного смертельного риска. И не являются ли, вообще, эти полубезумные проекты способом растраты огромных средств? Которые можно направить на иные, полезные обществу, цели?

Вернёмся, однако, к нашим астронавтам и к острову, над которым так удивительно приятно и весело было им летать. Естественно, кое-кто может подумать, что на планете были (и есть) гораздо более соблазнительные места, чем этот северный остров; и в глубине любого из континентов, и на побережьях морей и океанов можно было бы выбрать местечко и получше. Но то ли относительно прохладный климат и северная природа, сильно отличавшиеся тогда от нынешних условий, подходили им больше, чем упоительный юг, то ли они учитывали какие-то ещё неизвестные нам факторы, а вот именно этот остров приглянулся им больше всех.

Несомненно, что тут немалую роль сыграла не только необходимая для проведения эксперимента изолированность территории острова, но и удивительная красота дикарей из двух-трёх десятков местных племён, издали осанкой и фигурами поразительно напоминавших самих астронавтов. И в этом почти полном, если смотреть издали, и полностью исчезающем вблизи сходстве – нет ли какого-то намёка? Уж очень похожа была красота этих дикарей на, возможно, ещё предварительный, хотя, в силу самой Творящей Руки, внешне во всех отношениях совершенный набросок, но по внутренней своей сути полностью ещё Им не решённый, отложенный в дальний ящик стола и там позабытый; или, может быть, намеренно припрятанный подальше от нескромных глаз с тайной целью потом кого-то им изумить и озадачить. А может быть, специально Им сотворённый в виде вечного экспоната? Или как доказательство в каком-то остром споре? Вопросов за истекшие пару сотен тысяч или гораздо больше лет могло накопиться много, а вот ответ, похоже, склонны дать именно наши дни.

Когда Фёдор Михайлович Достоевский написал, что «красота спасёт мир», он интуитивно – что так присуще гениям – попал в самую точку, ведь физическая красота живших на Земле дикарей и побудила астронавтов спасти их от полной (неподвластной эволюции!) «темноты»; и спасти нас, их дальних потомков, от самоуничтожения может тоже красота – красота нравственная, если только ей суждено возникнуть у большинства населения Земли. И это далеко не на пустом, согласитесь, месте, так как нравственно красивых людей знает немало наша история и наше настоящее.

Одни из астронавтов считали: если таким задумал Всевышний земной рай, то только Ему известны причины этого, и нельзя ни в коем случае вмешиваться в здешний «зоопарк». А другие возражали: недаром Он задал им такую задачу, зная об их одиночестве во Вселенной и тоске, и ждёт Он от них активных действий, а не пассивного ухода от решения проблемы.

Всех нюансов и перипетий этого спора нам всё равно не передать из-за разницы в несколько порядков в нашем и их развитии, как умственном, так и духовном, но точка зрения Прометея, жаждавшего больших перемен в мироустройстве, в конце концов, возобладала, и проект его начал воплощаться в жизнь.

…И решение большинства Детей Бога легко можно понять: ведь почти наверняка никогда второй такой планеты, как эта, уже не встретится им в их бесконечных скитаниях во Вселенной. Как же было упустить такой случай?

Рай как таковой

В мифе об Адаме и Еве, их жизни в раю и грехопадении присутствует Змий-искуситель, соблазняющий Еву плодом Познания. Само собой теперь выходит, что Змий тогда соблазнил Прометея, а вовсе не Еву; но это не совсем так, а вернее – совсем не так, потому что к разгадке этого основополагающего мифа нам надо подходить, учитывая то, что он со временем подвергся наибольшей, пожалуй, адаптации к человеческой психологии и почти полностью состоит из человеческих заблуждений, обусловленных примитивизмом миропонимания.