Para bellum

Советская сторона прекрасно это знала. Что не помешало самолету-разведчику идти на высоте, безопасной от обычных зенитных средств основного винтовочного калибра. На всякий случай. Чтобы исключить ненужные эксцессы. Вдруг какой умелец окажется именно здесь и именно сейчас сможет по закону подлости попасть куда не стоит…

Настроение маньчжурской полиции резко скисло.

Не более шести часов назад они радостно вломились в этой здание. Захватывая и людей, и документы; допрашивая и доминируя. А тут – самолет. РККА. Они ведь тут не летают обычно. Откуда он тут? Ближайший аэродром в почти что пятистах километрах…

– Смотрите! – крикнул кто-то, указывая в даль.

Со стороны востока заходили дирижабли. Группой.

– Это еще что такое? – напряженно произнес начальник этой группы полицейских.

– Красная армия, – едко усмехнувшись, ответила ему одна из сотрудниц. Тот на нее скосился и невольно вздрогнул. Еще минуту назад ее взгляд бывший испуганным и затравленным, теперь ему совсем не понравился…

Фрунзе предпринимал все усилия для того, чтобы не накалялась обстановка в Китае. Именно он настоял на том, чтобы в 1926 году свернуть поддержку китайских коммунистов и вывести советских инструкторов из Китая. Поэтому события 1927 года не наступили и вице-консула СССР в Кантоне никто не расстреливал. В том числе и потому, что его там не было.

СССР целенаправленно ограничивал рабочие контакты с Китаем. Просто чтобы выиграть время и, по возможности, избежать встревания в эту «выгребную яму» Гражданской войны в Китае. Слишком все это далеко и неправда.

Момент для выхода на рынки Китая упущен. А лезть во время эры милитаристов в те разборки – не самое рациональное желание. Ибо толку мало, отдача будет очень нескоро, а проблемы уже вот они. Ну и потенциальный конфликт с Японией. Ведь она претендовала на север Китая, а вступать в конфликт так, как это сделал СССР в оригинальной истории было вообще лишено смысла. Потому как, несмотря на массу проблем, это вообще не давало никаких преференций. А война, как известно, это продолжение политики иными средствами. То есть, по сути, форма хозяйственной деятельности. И начинать в пустую водить все эти хороводы на границе Фрунзе не считал разумным и рациональным.

Почему?

Сильно не ударить, а от слабого удара толку мало. Не проймет и спровоцирует новые наезды. А сильный повлечет за собой занятие обширных территорий. И отдавать их потом… ну такое себе. Ибо будет выглядеть едва ли не как поражение. Вот Фрунзе и старался всячески избежать, а если не получится, то оттянуть всю эту грязь на Дальнем Востоке. Однако объективные тенденции, да еще подкрепленные правильной стимуляцией со стороны англичан, не оставили никаких вариантов…

В 1916 году в Китае началась так называемая эра милитаристов, при которой вся страна была поделена между военными вождями – дуцзюнями. В Маньчжурии власть захватил Чжан Цзолинь, который погиб в 1928 году и власть унаследовал его сын Чжан Сюэлян. К этому моменту доминирующее положение в Китае находилось в руках Чан Кайши. Да, его власть пока являлась условной в ряде регионов. Но даже ежику было понятно – рано или поздно он местных дуцзюней подомнет. И скорее рано, чем поздно. Поэтому Чжан Сюэлян искал способы для того, чтобы «нарубить бабла побольше» и, когда станет горячо, сбежать из Китая. Например, в Европу или еще куда.

От оригинальной истории это обстоятельство не отличалось ничем. Как и то, что Чжан Сюэлян видел очень неплохой способ обогащения в КВЖД. Захват которой и начал. При полной негласной поддержке Чан Кайши, который стоял в стороне и наблюдал за этими потугами, самоустранившись. В случае победы он готов был его поддержать, в случае поражения – покарать. Но главное – при любом раскладе Чжан Сюэлян должен был бодаться с советскими войсками своими силами, что его ослабляло. А это, без всякого сомнения, было крайне выгодно Чан Кайши.

Да, советско-польская война заставила их обоих крепко задуматься. Стоит ли связываться? Очень уж лихо Союз сломал лицо Польше, которую поддерживала Англия и Франция. Но начало Афганской кампании и увещевания английских советников убедили их решиться…

В конце концов у Фэньтянской милитаристской клики, которой правил Чжан Сюэлян, имелось около трехсот тысяч бойцов. А весь Гоминьдан располагал двумя миллионами, что должно было внушать. Во всяком случае на фоне тех ограниченных сил, которыми СССР располагал в регионе… Вот Чжан Сюэлян решился. Тем более, что в декабре 1928 году под надуманным предлогом он уже захватил телеграф в Харбине. То есть, по сути, начал действовать, прощупывая реакцию Союза.

Ее не последовало.

И он начал наглеть.

Дерзить.