Para Bellum

– Мне его сообщил сам товарищ Сталин, – с гордостью произнесла Зинаида Петровна.

Обалдевший Поскрёбышев прикрыл ладонью трубку и по внутренней связи доложил:

– Товарищ Сталин, вам звонит Корлюченко.

– Кто такой этот Корлюченко? – после короткой паузы спросил генсек.

– Это женщина. Говорит, будто номер ей дали вы лично. Утверждает, что имеет сообщение чрезвычайной важности. Зинаида Петровна.

– Зинаида Петровна, – протянул Хозяин, припоминая. – А-а, ладно, соединяйте.

Иосиф Виссарионович взял трубку:

– Здравствуйте, Зинаида Петровна! – В голосе Вождя звучали искренняя приязнь и расположение.

– Здравствуйте, товарищ Сталин! Извините, что беспокою, но у меня крайне важное сообщение.

– Слушаю вас.

– Вас собираются убить.

– Опять, – вздохнул Иосиф Виссарионович. – Что за сезон такой.

– Я узнала об этом от Сергея Петровича Маркова.

– Говорите. Я слушаю очень внимательно. – Теперь голос Сталина звучал сухо и требовательно.

– У него есть друг, который вас ненавидит. А вы сделали его чуть ли не начальником охраны. Товарищ Сталин, дорогой Иосиф Виссарионович, вы меня простите, нельзя же быть таким доверчивым! Не дай бог, что… – женщина осеклась. – Нет, я атеистка, просто так говорят.

– Ничего, Зинаида Петровна. Со мной Господа поминать можно. Я сам в семинарии учился. Вот если приведётся беседовать с товарищем Ждановым…

– Ой, я отвлеклась. Этого, который, ну, злоумышляет, зовут Лось. А Сергей Петрович Марков отказался соучаствовать. Хотя они друзья.

– Спасибо, Зинаида Петровна. Ни о чём не беспокойтесь. Мы уже приняли меры. Очень надёжные меры. Но всё же, расскажите всё поподробнее.

Пока Корлюченко-старшая передавала всё, что услышала сегодня от Маркова, вождь прижал трубку плечом и принялся крошить папиросы над пепельницей. Когда женщина стала рассказывать о покушении на Маркова и упомянула Заковского, Иосиф Виссарионович хмыкнул. Собеседница тут же осеклась.

– Что-то не так, товарищ Сталин? – встревожилась Зинаида Петровна.

– Всё в порядке, – успокоил Хозяин. – Тут у меня табак просыпался.

– Вы бы курили поменьше, Иосиф Виссарионович. Берегите здоровье, оно нужно народу.

Сталин поморщился, помолчал, что-то обдумывая или припоминая.

– Как дела у вашей девочки, Лены, правильно?

– Спасибо, Иосиф Виссарионович. Елена учится хорошо. Правда… – Женщина замялась.

– Что-то случилось, – констатировал вождь. – Рассказывайте.

– В институте провели сегодня комсомольское собрание. На стене написали такую фразу: «А мы – умы, а вы – увы». Кто-то из органов…

– Откуда?

– Из НКВД или из ГУГБ, точно не знаю, усмотрел в предложении идеологическую диверсию. Студенты по молодости и глупости стали спорить. Теперь их могут исключить из комсомола, соответственно, и из ИФЛИ.

– Борцы за чистоту идеи, – хмыкнул Хозяин. – Суслики. Ладно, товарищ Корлюченко, не беспокойтесь напрасно. У вас хорошая девочка, скажите ей, пусть занимается наукой и не отвлекается на всякую мелкую ерунду.

– Я вам так благодарна, товарищ Сталин…

– Это я вам признателен за сообщение и ещё больше за заботу. Если возникнут затруднения, звоните. А сейчас извините, меня ждут товарищи.

– Конечно, конечно, – заговорила Зинаида Петровна, но в ушах уже звучало короткое злое попискивание.

Опустив трубку на рычажки, Вождь целую минуту раздумывал. Потом приказал Поскрёбышеву: «Берия» и через пятнадцать секунд уже раздражённо говорил:

– Лаврентий, твоим людям совсем нечего делать? Что за охоту на ведьм они устроили в ИФЛИ? Мне голову не морочь, я знаю, кому звонить, Меркулову или тебе. Вот именно, разберись и доложи. – Потом распорядился: – Александр Николаевич, найдите ректора Института философии, литературы и истории.

– Карпова, – раздалось в трубке. – Кто говорит?

– Сталин говорит.

– Внимательно слушаю вас, Иосиф Виссарионович.

– Что в вашем институте за история с политическими перегибами и чистками по этому поводу, товарищ Карпова?

– Меня зовут Анна Самойловна. Я член партии большевиков с 1904 года. И я своей партийной совестью ручаюсь: пока я руковожу ИФЛИ, ни один студент по политическим соображениям исключён не был и не будет.

– Не горячитесь, Анна Самойловна. Мой партийный стаж, в том числе и дореволюционный, немного больше вашего. Вы руководите высшим учебным заведением. Ваши выпускники не станки будут делать. Хотя и для машиностроителя важно правильно понимать смысл происходящих событий. А ваши студенты завтра будут разъяснять политику партии. Со страниц газет, с институтских кафедр. Можно ли терпеть в такой среде скрытых или открытых, не скажу – врагов, просто людей, не до конца убеждённых в нашей правоте? Думаю, только такая постановка вопроса является истинно партийной. Это первое.

Второе. Я хочу разобраться, имеем мы сейчас дело с настоящими противниками или с излишней самодеятельностью некоторых чересчур подозрительных сотрудников. Потому что обижать и отталкивать от себя одарённую молодежь, убеждённых патриотов, коммунистов по духу, это хуже, чем преступление. Это ошибка.