Пара его Демоничества

— Ну и прекрасно. Смотри, мы подлетаем к облаку Твойгреха, — она махнула рукой на серую грозовую тучу, которая выглядела хмуро и негостеприимно.

Ну а чему удивляюсь? Так-то я и не ожидала найти на облаке скорби радужных водопадов, но как только мы вышли из автомобиля, раскаялась, прикусила язык и отругала себя за поспешно составленное мнение.

На невзрачном с виду облаке царили покой и умиротворение: все оттенки серого не делали его унылым и удручающим, а радовали глаз мягкими переходами от одного к другому.

Этот островок уюта обволакивал и дарил успокоение, своей мягкостью и комфортом он напоминал бабушкин пуховый платок.

Как только наши ноги коснулись поверхности облака, их сразу облепили мурчащие серые кошки: ласковые, мягкие, но не живые, фантомные. Хотя этот факт вообще не мешал им путаться под ногами, а мне получать удовольствие от их внимания.

— Рад вас видеть, дамы, — красноглазый гот встречал нас на пороге своего замка, — мы вас ждали, проходите.

В этот момент я начала волноваться, что не почувствую сегодня скорби и провалю испытание, ведь у меня удивительно спокойно на душе в присутствие Твойгреха, а я думала, что сразу начну рыдать…

Но это было преждевременно. Пройдя по центру и послушав рассказы о судьбах реплик, я испытала это чувство не раз.

Не могу сказать, что безутешно скорбела, но поплакала от души, особенно когда узнала, что демоны высушили некоторых полностью, не оставив ни единой эмоции. Эти несчастные сидели на лавочках в сером парке, тупо уставившись в одну точку, и оставались безучастными к происходящему вокруг: не отвечали на вопросы, не желая разговаривать, не реагировали даже на кошек.

— Им просто очень не повезло родиться с одной эмоцией и совершить глупость, заключив разовые договоры.

Весения порхала над ними пузатой бабочкой, а я, разрываясь от жалости, думала лишь о том, достаточно ли скорби ощущаю и скорбь ли это вообще?

Лучше бы я не поняла, что всё это испытание. Лучше бы ничего не знала, лучше бы не видела этих реплик! И никогда не попадала на Землуа.

Да, это скорбь!

Я скорбела. Ведь что такое скорбь? Высшая степень тоски по чему-то или кому-то, и я её сейчас испытывала, скучая по своей прошлой скучной жизни, которая не приносила ничего хорошего, но была комфортной и спокойной.

— Идём, Фи, тебе достаточно, — дёрнула меня за локоть Сеня, — потом ещё придём.

— Я провалила испытание, да? — А вдруг я чёрствая и скорбела недостаточно?

— Не знаю. Прости, Фи, я не Демоничество, но мы дружим с Твойгрехом, идём к нему в кабинет, можно будет спросить. — Он оставил нас в парке минут двадцать назад, сославшись на дела.

— Что ты? Не нужно! Это же запрещено…

— Идём. Заодно проверю степень его доверия и силу дружбы.

Она потащила меня в центр, а я не нашла в себе сил сопротивляться напору этого беременного урагана. Тем более в кабинет мне попасть не помешало бы.

Весения открыла дверь в святая святых главврача практически «с ноги» и влетела в неё, затаскивая меня за собой. Так неудобно.

А ещё сильнее я сконфузилась, когда поняла, что в кабинете Твойгрех не один. Его неразлучник, девятое Демоничество Всехгрех, наминал свой антистрессовый шарик, стоя у окна.

— Всевушка, лапа моя, сходи, пожалуйста, к машине, принеси мне подушечку под спину.

Ничего себе! Весения не испытывает к девятому Демоничеству ни отвращения, ни презрения, ни негатива?

— Да, моя королевишна! Уже бегу! Люблю тебя!

И он здесь ведёт себя совсем не так, как в кабаре.

— И я тебя!

Мои глаза полезли на лоб: девятое Демоничество сегодня и у меня не вызывал острого отторжения, скорее настороженность.

— Зачем ты его выставила из кабинета, Сень? — не стал делать вида, что не понял манипуляций подруги Твойгрех.

Он сидел за своим столом и вертел в руках шариковую ручку. Обычную, не «Паркер» там какой-то, а нашу земную прозрачную ручку за двадцать пять рублей! При виде неё у меня загорелись глаза: если у него ещё и листочек есть, я вообще умру от зависти. С первого дня мечтаю сесть и записать свои ощущения! С детства мне было проще во всём разбираться, выплеснув мысли на бумагу.

— Я хотела узнать, есть ли у Фионы твоя доминанта? — видимо, Весения тоже прямая как рельса, буквально сестра!

Твойгрех улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, это было так неожиданно, что я присела на стул.

— Ты же знаешь, что я не должен этого разглашать.

— А ты намекни. Мы никому не расскажем.

— Пациентам рядом с ней становилось лучше…

— Отлично! А Всехгреха?

— Ну, это уже наглость!

— Ой, ну и ладно! И на том спасибо!

В кабинет вернулся девятое Демоничество с подушкой, и Весения уселась на диван, подложив её под поясницу.

— Фиона, ты уже окончательно решила остаться с Майгрехом, даже если окажешься репликой? — Нет, всё-таки отголоски неприятных эмоций присутствуют. — Думаешь, в этом случае он останется таким же душкой?

Конечно же, не стоило обращать внимания на эти злые слова, но почему-то на душе стало тревожно, и я непроизвольно сжала и разжала кулаки, повторяя движения демона, мнущего свою игрушку. А вдруг в этом центре есть и жертвы Майгреха?