Пара не пара - парень не парень

Хотя, если Фейли помочь не может, попробую сама. Намедни у господ на обед подавали дорогущую привезённую с побережья в выстланных водорослями бочках рыбу с интересным названием «небесный окунь». Прозвище «небесный» подводный хищник получил за удивительные свойства чешуи, содержавшей в большом количестве соединения фосфора и слабо мерцавшей в темноте холодным зеленоватым светом. Мусор ещё не вывозили, значит, на помойке лежит кулёк с рыбными очистками. Конечно, возиться с таким — не подарок, но перспективы манили. Взять, к примеру, чёрную тряпку, а на ней, пользуясь рыбным клеем, выложить из крупной чешуи череп. Если тот станет хотя бы немного светиться, я уж сумею продемонстрировать сие художественное девичье рукоделие в правильное время в правильном месте. Например, свешу чёрный стяг ночью с крыши над окном четы Эл’Облван и помашу немножко, благо, занавески те не задвигают — весь особняк уже был в курсе, что леди обожает любоваться звёздами, которые, как известно, глаза Дев-Заступниц, взирающих на нас с небес. Вот и полюбуется. И девами, и моим черепом. А нечего было ловить несчастного помощника секретаря в коридоре, когда Мерзьен послал меня к Кабану с бумагами на подпись, и полчаса пилить за лохматость и неправильную осанку. Я столько работала над тем, чтобы та стала неправильной!

Но, видно, моя прапрапра рассудила, что негоже леди с чёрным флагом скакать ночью по крыше… Привести замысел в исполнение я не успела. Только стемнело, как показалось, что женский голос произнёс: «Присядь на кровать, не то упадёшь». Фейли? Это она?

Послушно села — и обмякла.

Очнулась оттого, что меня трясли за плечо. А что у моей кровати делает мажордом? И почему я сплю одетой? Ах, ну да, Фейли…

— Лорд Филикс, что случилось? Я задремал…

— Их светлость велели проверить каждого в поместье, все ли на своих местах. Леди Эл’Облван кто-то напугал. Герцог подозревает злой умысел.

— Да что вы?! — натурально округлила я глаза.

— Ну ладно, раз ты в комнате, тут и оставайся!

— А помочь я могу?

— Сказал, сиди тут, не путайся под ногами!

Ну ладно, так и эдак завтра всё узнаю от горничных. Но, выходит, Фейли меня снова спасла! Если б я полезла через чердачное окно на крышу и устроила представление для четы Болван с восторженным визгом зрителей в финале, то меня бы наверняка поймали. И рыбочереп, даже если б я зашвырнула свой стяг в кусты, нашли. На том бы моя служба и кончилась… и хорошо, если без тридцати палок или чего похуже напоследок.

Но что привиделось леди?

Хочу знать!

Оказалось, достопочтенной леди явился глаз. Летающий. Точнее, висящий в воздухе прямо в углу её покоев. И, лишь раз взглянув на моргающее диво, маркиза однозначно поняла, что Девы-Заступницы к данному феномену никакого отношения не имеют. Традиционно синюшное и светящееся око было жутким, опутанным сосудами, и, мало того, зрачок вперился прямо в неё, Эфроизу Эл’Облван.

Дальше шло всё как обычно — визг до небес, суета и беготня прислуги и проспавшего всё интересное супруга. Новинкой был лишь обыск особняка и прилегающей территории сабельниками. Естественно, ничего не нашли.

Но, кажется, моими молитвами в этом доме появилась ещё одна оригинальная традиция, кроме регулярного явления светящихся синих призраков: гости так спешат унести ноги, что уезжают, не позавтракав.

Кстати, повар, два дня готовивший ингредиенты для какого-то особенного паштета, жутко оскорбился.

Зря он, паштет всё равно съедят. А на конюшне теперь станет заметно спокойнее.

Только герцог Абелер Эл’Дрэго, Плечо Правосудия Владыки всея Сорренты призраков не убоялся и решил задержаться в особняке.

Если честно, меня это совсем не обрадовало. А потом и откровенно напугало. Потому что вдруг ни с того ни с сего Коршун вызвал меня, чтобы надиктовать письмо. Почему меня, а не своего доверенного секретаря, я сначала не поняла.

Войдя, чуть неуклюже поклонилась — уж какое изящество, когда руки заняты бумагой и чернильницей с пером? — и уставилась на Коршуна в ожидании распоряжений. Сейчас, при дневном свете, на близком расстоянии, можно было отлично разглядеть и волевое лицо с орлиным носом, и то, что в чёрные пряди над висками уже вплелось серебро. Коршун не усмехнулся, а так, дёрнул углом узкогубого рта и повёл пальцем в сторону стоящего у стены секретера с откинутой доской. Наверное, я должна сесть и приготовиться писать под диктовку?

Уселась. Коршун встал сзади так, чтобы смотреть через моё плечо, и начал:

«Милостивая леди! Я прибыл в Кентар и по просьбе нашего общего знакомого занялся расследованием дела об опекунстве сироты…»