Парад планет

А вот он уже на два года старше. Стоит на аллее парка, держит за руку отца, ему спокойно и хорошо.

— Здесь он вылитый ты, Леша.

— Леша? Ничего подобного. Катин овал, губы, не видите?

Мы сидим компанией в обычной комнате, человек десять-двенадцать, смотрим на портативный любительский экран. Где-то сзади трещит кинопроектор.

— Давайте Мишку спросим! Мишка, ты на кого похож — на папу или на маму?

— Да он спит.

— Спит?

— Ну да, заснул. Тише. Леша, отнеси его в кровать…

Хозяин квартиры прерывает просмотр, зажигает свет. А мать берет малыша на руки, несет в соседнюю комнату.

— Подарки в изголовье положите, — советует кто-то. — Утром проснется, вот будет радости…

— Ну что, — спрашивает хозяин, — будем дальше смотреть?

— Леша, прокрути-ка, что ты в Йемене снимал.

— Нет-нет, давайте это досмотрим. Леша, ничего не надо переставлять, включай.

И снова трещит кинопроектор, зажигается экран. Мы снова видим Мишку, сына Леши и Кати, наших дорогих друзей, потом кадры кончаются, тянется длинный кусок ракорда… И вдруг, когда кое-кто из нас уже поднялся с места, на экране возникает новая «тема»… Мы замолкаем, подаемся вперед в удивлении… Та же знакомая комната, тот же диван у стены и стол посередине и за столом — беззаботная, оживленно жестикулирующая компания…

— Что это? Из какой оперы?

— Постой, да это же мы!..

— Точно. Вот я сижу. Посмотрите, какой стройный и красивый!..

— Слушайте, бессмертные кадры! Ай да Леша! Сюрприз!

— Слушай, Игорь, а тебе без бороды лучше было… А это кто? Неужели Апухтин?

— Какие славные молодые люди, какие открытые лица! Неужели это мы?

— А вот и Ирина!.. В углу, за столом, видите? Ай да Ирина!

Кто-то толкает меня в темноте, но я и сама уже давно неотрывно смотрю на худенькую девушку, сидящую на дальнем конце стола. Она, пожалуй, даже застенчива, эта девушка, сидит чуть на отшибе, не принимая участия в общей беседе. Сидит, подперев рукой голову, то ли задумалась, то ли просто так… Но вот поднимает глаза, и я с удивлением замечаю, что взгляд ее не только робок, но и тверд, полон упрямства и непонятной мне сейчас решимости… Там, на белом экране, еще в самом начале своего пути, безвестная провинциалка уже словно примеривается к грядущему десятилетию, уже там, сидя вместе со всеми за праздничным столом, словно преодолевает предстоящие барьеры… Мне кажется, что в какое-то мгновение мы даже встречаемся глазами и она смотрит на меня без улыбки, строго и даже, пожалуй, осуждающе.

— Неужели это я?

— Ты, — говорят мне мои друзья. — Ты, Ира!

Ну да, конечно, это я. Я, собственной персоной. Вот и он сидит рядом со мной, держит нежно за руку. Я поворачиваюсь к нему, и взгляд мой сразу теряет твердость. Я, кажется, влюблена и совсем не стесняюсь своего чувства. Смотрю на него преданно. Он имеет надо мной власть, этот бравый К., этот канувший в Лету К. Ага, а вот еще одно вполне знакомое лицо, Руслан! Сидит на отшибе, подперев рукой голову. Там, на экране, мы еще мало знакомы и вряд ли предвидим… Впрочем, как знать… Вот он посмотрел на меня как бы случайно, ничего не значащим взглядом, отвернулся, впрочем, слишком порывисто…

Зажигается свет, некоторое время все сидят молча.

Руслан первым нарушает тишину:

— Да, киноленты прошлых лет… Огорчение одно. Кстати, мы там все время спорим, вы заметили? О чем, интересно?

Все вздыхают, начинают вспоминать, о чем шли споры, а Руслан, улучив момент, тихонько увлекает меня на балкон.

— Слушай, — говорит он, — Лешку-то мы забыли позвать?

— Надо позвать.

— Тогда придется приглашать и Якушевых.

— Ну не приглашай.

— Да нет, — рассуждает Руслан, — отбросим все счеты, обиды, позабудем всех черных кошек, а? Все-таки — старые наши товарищи, другой отсчет, верно?

— Верно, верно.

— Что с тобой? Скисла?

— Наоборот.

Руслан кивает понимающе, говорит со вздохом:

— Да, киноленты прошлых лет… Впечатляет… Кстати, этот парень… ну, этот твой Курпенин… Где он сейчас? Как-то он отбился от нас от всех, отошел…

— Кто? А, Курпенин… Не знаю.

— Жаль, ведь не без способностей человек. Гитару ты его, конечно, помнишь?

— Ну еще бы.

Стоим, оперевшись на железные перила, смотрим вниз. Сумерки подступают медленно, с предательской вкрадчивостью. В доме напротив, словно по цепной реакции, вспыхивают окна, в них движутся, живут фигурки людей.

— Наверное, до сих пор еще мечется, — продолжает Руслан. — И что интересно… Он ведь как-то весь там и остался в наших вечеринках… Все переросли, а он остался…

— Это точно. Все переросли.

— Скажи, ты любила его?

Вопрос несколько неожиданный, на него трудно ответить сразу. Руслан следит за мной с веселым любопытством.

— Ну не знаю. Наверное, — наконец откликаюсь я. — А ты что, ревнуешь?

— Ужасно. — Он напускает на себя серьезный вид, впрочем, тут же возвращается к реальности: — Пойдем, а? Объявим. Пусть тайное наконец станет совсем явным…

Мы входим в комнату, и Руслан провозглашает:

— Минутку внимания, если можно. Пятого сентября сего года предполагаются торжества и массовые гулянья в честь Межниковой Ирины и Шавернева Руслана, сочетающихся законным браком…

Друзья-товарищи начинают нестройно аплодировать.