Парад Победы

Первые проблемы, связанные с престижем Вооруженных Сил, возникли с приходом к руководству страной Хрущева. Он уронил и растоптал этот престиж. Должностные лица, стремившиеся угодить Хрущеву, всячески ущемляли интересы военных в целом и персонально каждого. И тогда чуть ли не в массовом порядке фронтовики начали по возрасту и по болезни уходить на пенсию. С приходом Брежнева к управлению государством военные вопросы снова стали занимать свое достойное место.

А увольняемые из Вооруженных Сил и в целом из народного хозяйства лица, участники Великой Отечественной войны, стали пользоваться определенными льготами, что, конечно, народом было воспринято положительно. С приходом Горбачева отношение к армии резко ухудшилось. Псевдодемократы, захватившие большую часть средств массовой информации, обрушили на наши доблестные Вооруженные Силы грязь, клевету. Начался антигосударственный процесс развала армии. Это не могло _[270]

не отразиться и на отношении к ветеранам. Их положение резко ухудшилось, когда у руля России стал Ельцин. Обеспечение ветеранов стало крайне плохим, хотя в своих письмах к ветеранам он лицемерно говорил: «…мы своею жизнью Вам обязаны». Конечно, обязаны! А закон о ветеранах не выполняется столько лет, сколько Ельцин был у власти, хотя при нем этот закон был принят.

Что касается наших воинов — интернационалистов-«афганцев», то здесь с самого начала была ярко выраженная ошибочная позиция государства по отношению к самому факту ввода наших войск в Афганистан и к воинам, которые были исполнителями воли государства. «Страусиная» политика М. Суслова — «Да, войска ввели, но в боевых действиях мы не участвуем!» — усугубила общую обстановку вокруг афганского вопроса и поставила всех «афганцев» как бы вне закона. А ведь министр обороны Д. Ф. Устинов, он же и член Политбюро ЦК КПСС, обязан был добиться у Брежнева не просто нормального, а особо уважительного отношения к «афганцам». А у нас даже хоронили убитых украдкой, чтобы никто не знал, что погиб в Афганистане. Почему? Почему в США участие в войне во Вьетнаме породило дополнительное внимание государства к воинам — участникам этой войны, а у нас некоторые местные вельможи — правители областного или районного масштаба — на просьбу уволенного после войны в Афганистане воина: «Помогите, я оказался инвалидом» — могли нагло ответить: «А мы тебя туда не посылали. Вот кто посылал — к тому и обращайся». С приходом же Горбачева обстановка стала еще хуже. Но нарастающее недовольство и ропот в народе обязали все-таки принять некоторые нормативные акты.

Наконец, война в Чечне. Это вообще преступное позорище, созданное Ельциным. Нет слов, чтобы выразить возмущение тем, как эта война готовилась и как _[271] велась. Преступно позорное участие в ней различных политиков и государственных чиновников. А какое дикое отношение было к солдату и офицеру на самой войне и после войны! Я помню, как мы лезли в Афганистане в самое пекло, чтобы достать тело убитого солдата и обязательно похоронить его дома. А во время первой войны в Грозном по телевидению показывали разбросанные по улицам и площадям обглоданные бездомными собакам и-людоедам и человеческие скелеты. Это наши погибшие воины! А где же государство? А где гарант Конституции президент Ельцин, пославший этих солдат и офицеров на верную гибель, преступно нарушив Конституцию?!

Ничего этого во время моей молодости в нашем Советском Союзе не было. И в те долгие 1418 дней и ночей войны, когда мы мокли, мерзли или умирали от жажды, когда враг поливал нас свинцом, а мы вопреки всему отвоевывали землю, оккупированную врагом, нам и в страшном сне не могло привидеться, что когда-нибудь в нашей стране армия будет раздавлена и разложена, а отношение к человеку в шинели станет презрительным

. Ничего этого мы не могли представить. Мы шли вперед, бросались в атаки, ходили в разведку, словом, шла Великая Отечественная война, война народная, каждый бой приближал победу, и каждая победа окрыляла, давала новые силы для борьбы, каждый воин выполнял свой долг перед народом и Отечеством. Но каждый из нас постоянно ощущал заботу и внимание государства, теплоту сердец нашего народа. Поэтому мы и победили.

Вот так же нас окрылило и освобождение «милой Одессы», как называют этот город в одной из песен.

Ликование народа по этому поводу и радость воинов, конечно же согретых теплом и заботой государства, лично Сталиным и нашим народом, были беспредельны. _[272]