Парад Победы

Пусть не подумает читатель, что наши войска скромничали по части огня. Наоборот, шквальный огонь из всех видов оружия, конечно, наносил противнику огромный ущерб. Неподвижный заградительный огонь артиллерийского полка дивизии и залпы _[328]«катюш» приданного нам минометного полка по рубежу танков противника первой линии возымели действие — во всяком случае, то, что была отсечена пехота противника, — это факт.

Но надо было срочно предпринимать меры по стабилизации обстановки.

К этому времени танки противника оторвались от опушки леса и часть их пошла в атаку. Остальные прикрывали их огнем с места. И сразу несколько машин вспыхнули, над ними заклубился черный дым — это наши артиллеристы наконец сработали. Мы приободрились.

Несмотря на то что поле было буквально взорвано и перепахано снарядами и бомбами, у меня и у командира полка сохранялась проводная связь. Естественно, она была напряжена до предела нашими непрерывными командами. Командир полка отдал приказ начальнику штаба полка майору Васькину, чтобы он лично и все офицеры штаба немедленно вышли в третью траншею, вместе с личным составом второго эшелона полка остановили отступивших с переднего края и заставили их окопаться. От артиллеристов большего требовать уже было нельзя — я их только подбадривал. Два танка, ведя огонь на ходу, приближались к нашему наблюдательному пункту. Напряжение достигло максимальной отметки. Вдруг один танк, что шел несколько впереди, «заерзал» — оказывается, у него слетела гусеница, и он развернулся бортом. В тот же миг артиллеристы влепили ему сразу два снаряда, видно кумулятивных. Танк взорвался и загорелся. Он хорошо горел, от такого огня спастись невозможно.

Второй танк вначале остановился, но тут же, через несколько секунд, стал пятиться назад, непрерывно ведя беспорядочный огонь из пушки и пулемета. Но это было уже не страшно. На поле горело несколько

_[329]машин, да три-четыре были без гусениц, что оказало психологическое воздействие на другие экипажи противника. Танкисты, покинув свои машины, пригибаясь, бежали к «своему» лесу, то и дело падая.

Противник в целом потерял полтора десятка машин на линии нашей обороны и пятился обратно, а его пехота так в атаку и не пошла. Командир полка майор A. M. Воинков был раздосадован, что задуманный план с контратакой не удалось осуществить. Учитывая сложившуюся обстановку, он решил переместить свой наблюдательный пункт в район третьей траншеи, а этот временно «законсервировать» и не снимать линию связи. Он послал вперед (в смысле назад) своих разведчиков, радиста и телефониста, чтобы они отыскали удобное место, сам же собирался прибежать туда минут через 10–15. Понятно, что в этой ситуации управлять надо было именно оттуда. Прежде всего, капитально подготовить и все-таки провести контратаку и восстановить положение. Позаботиться, чтобы нас поддержали авиация и танки. Хотя мы сами понимали, что вся авиация да и основная масса танковых частей и соединений были задействованы на варшавском направлении.

Что ж, теперь приходилось начинать все заново. Порядок перехода на новый наблюдательный пункт определили следующий: первыми перебежками отрываются от нас A. M. Воинков с адъютантом, затем, через интервал в 20–30 секунд, отправляется остаток его связистов, после чего перемещаюсь я со своей группой. Мой ординарец-разведчик уже убыл, и нас оставалось трое. Случилось это так. В тот момент, когда был подбит танк перед нашим наблюдательным пунктом, почти в это же время прямым попаданием вдребезги было разбито одно из наших 45-мм орудий, разумеется, пострадал и расчет. Поскольку произошло это недалеко от нас, я направил туда ординарца-разведчика _[330]старшего сержанта В. И. Василенко — он захватил с собой санитарную сумку, чтобы оказать помощь раненым. Видно, нашим артиллеристам пришлось несладко, потому что он там и застрял. Будучи очень добросовестным и точным (учитель по образованию), Василенко, конечно, не мог вернуться, не приняв всех необходимых мер для спасения людей. Таким образом, как в известной песне, «нас осталось только трое»…