Paradisus

Кокаин распределяется непосредственным начальником.

Параграф восьмой

Трофеи

Все трофеи, полученные стрелком во время зачисток, войн и карательных акций, считаются собственностью Отряда.

Параграф девятый

Награды

Само участие в АМР является наградой для стрелка. Иные блага — кокаин, женщины, еда, оружие и проч., — распределяются непосредственным начальством стрелка.

Параграф десятый

Наказания

Согласно Уставу Наказаний.

Устав Наказаний относится к категории инструктивных документов высшего и среднего начальства.

Служу Лорд-мэру!

Я закрыл тетрадку. Да, негусто… Думаю, прочитай претенденты Устав заранее, едва ли хоть кто-нибудь пожелал бы вступить в ряды стрелков. Обязанностей много, а права… Права определяет командир! А вдруг командиру твоя рожа не понравится, что тогда?

Как там сказано в параграфе четвертом? «Любой особо отличившийся стрелок может стать конунгом». Любой… Вот, значит, в чем расчет! Кто был никем, тот станет всем. Сегодня ты морозишь зад на вахте, а завтра распределяешь между бывшими боевыми товарищами трофеи. Что ж, умно.

Но в данный момент из всего Устава меня должен интересовать параграф…

Я зашелестел тетрадкой.

Параграф три, вернее, его первая часть, где говорится о вступлении в ряды стрелков. Вот: «В ряды стрелков зачисляется лицо, сделавшее взнос в кокаиновый банк Армии и прошедшее ряд испытаний. Не прошедший испытания получает статус „непретендент“. Непретендент не имеет права повторного участия в испытаниях, подвергается наказанию в соответствии с категорией — „средний проступок“ Устава Наказаний и выпроваживается за пределы Цитадели».

«Непретендент» — вот так словечко! Точно лежащее поперек дороги бревно. Непретендент…

Память выстрелила двумя образами — Киркоров и Снегирь. У одного нет глаза, у другого — руки. Выходит, категория «средний проступок» Устава Наказаний подразумевает кару в виде увечья. Если учесть, что четверых претендентов уже пустили в расход, — это не самая худшая перспектива…

3. Служу Лорд-Мэру!

— Подъем!!!

Я подскочил на нарах, ударившись головой о низкий потолок. Посреди помещения стоял тот самый низкорослый офицер, что встречал нас у входа в Цитадель. Рядом с ним — два автоматчика.

Претенденты попадали с коек, как лещина поздней осенью. Я спустился вниз, стараясь не зацепить носком ботинка голову стоящего навытяжку Бориса.

— В шеренгу стройсь, — гаркнул офицер.

Заспанные претенденты кое-как упорядочили свои ряды.

— Тепленькие ото сна, — засмеялся офицер, разглядывая нас.

Он достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, лениво развернул.

— Первый?

— Здесь! — откликнулся стоящий неподалеку от меня претендент.

— Отвечать — «Я».

— Я!

— Второй?

— Я!

Офицер выкликнул все номера, вплоть до тридцать второго (до моего). Шестой, семнадцатый, двадцать первый и двадцать девятый не откликнулись — видимо, это те, пущенные в расход, о которых упоминал Сосо.

— На выход!

— Офицер, — подал голос кто-то из «номеров». — Мы еще даже не ели…

— Ничего, на пустой желудок умирать легче.

Стрелки засмеялись, бряцая оружием.

Претенденты друг за другом покинули барак и выстроились в неровную шеренгу.

— По двое, по двое, — суетился офицер.

Я встал рядом с Борисом. Он улыбнулся и кивнул мне.

— Итак, — начальственный коротышка дождался, пока ряды более-менее упорядочились. — Сейчас я поведу вас в Золотую Долину, в самое сердце Цитадели. Хочу предупредить, что в Золотой Долине вы, грязное паршивое мясо, должны вести себя тише воды ниже травы. Любого, кто пикнет без приказа, ждет… Сами знаете, что ждет.

Офицер, повернулся, резко взорвав снег каблуками сапог, и двинулся вверх по улочке, стиснутой с двух сторон клещами бараков. Мы — вслед за ним, неумело укорачивая шаг, натыкаясь на впереди идущего. За моей спиной дышал автоматчик, слева и справа от колонны шагали два его товарища.

Мы проследовали мимо памятника рабочему и колхознице и очутились перед той самой шестиколонной аркой, за одну лишь попытку приблизиться к которой я получил прикладом от Сосо.

— Стой, — крикнул офицер.

Колонна замерла.