Читаем Парадокс добродетели. Странная история взаимоотношений нравственности и насилия в эволюции человека полностью

Еще один наш ближайший родственник – это бонобо. Внешне похожие на шимпанзе, по сравнению с ними бонобо считаются, и не без оснований, очень миролюбивыми. Однако и они не лишены агрессии. Как показало недавнее долгосрочное полевое исследование, свободноживущие самцы бонобо примерно в два раза менее агрессивны, чем самцы шимпанзе, но зато самки бонобо более агрессивны, чем самки шимпанзе. Так что, хотя самцы бонобо и менее склонны к насилию, чем самцы шимпанзе, уровень агрессии у обоих видов все равно выше, чем у человека. В среднем частота физической агрессии среди людей составляет менее одного процента от частоты агрессии у любого из наших ближайших человекообразных родственников. В этом отношении мы и правда исключительно миролюбивые животные16.


Действительно ли люди настолько исключительно миролюбивы в пределах своих сообществ? Это утверждение требует тщательной проверки. В целом статистика агрессивных столкновений вроде бы дает однозначный ответ. Хотя новости о массовых расстрелах и появляются в США довольно регулярно, их частота все равно остается низкой по сравнению с уровнем насилия среди шимпанзе и бонобо. Допустим, это так. А как же домашнее насилие?

Даже среди знаменитых своим миролюбием охотников-собирателей из бушменского племени кунг в Ботсване (сегодня их чаще называют жуцъоанси) домашнее насилие встречается не так редко. Более того, вполне вероятно, что эта форма агрессии последовательно не включалась в отчеты. Ранние путешественники и антропологи были в основном мужчинами из патриархальных обществ. Кроме того, жен обычно бьют за закрытыми дверями, и антропологи могли об этом просто не знать. А раз уровень мужской агрессии по отношению к женщинам так высок, то не значит ли это, что человека вовсе нельзя считать таким уж неагрессивным в пределах домашних общин? Если сравнить уровень мужского насилия по отношению к женщинам у человека и других приматов, насколько жестоким окажется человек?17

Безусловно, насилие над женами – и в целом насилие по отношению к сексуальным партнерам – широко распространено среди людей. В 2005 году Всемирная организация здравоохранения опубликовала результаты международного исследования женского здоровья и домашнего насилия, в котором были проанализированы подробные данные от двадцати четырех тысяч женщин из десяти стран18. Физическое насилие со стороны партнеров включало шлепки, толчки, удары, пинки, таскание за волосы, удушение, нанесение ожогов и применение или угрозу применения оружия. В городах процент женщин, сообщавших о физическом насилии со стороны партнера, составил в среднем 31 %, от 13 % в Японии до 49 % в Перу. В сельских районах показатели были выше, в среднем 41 %. От 50 до 81 % случаев насилия со стороны партнера были признаны “жестокими”. В США эти показатели были немного ниже: по результатам более девяти тысяч подробных опросов, 24 % женщин рассказали, что подвергались жестокому насилию со стороны сексуального партнера19

. Учитывая такие высокие показатели, неудивительно, что исследователи ВОЗ Кристина Паллитто и Клаудия Гарсиа-Морено сделали следующее заключение: “Очевидно, что необходимо предпринять новые усилия в ряде областей, как для того, чтобы предотвращать само возникновение насилия, так и для того, чтобы оказывать необходимую помощь женщинам, подвергающимся насилию”
20. Если добавить к физическому насилию сексуальное, картина получается еще мрачнее. Исследование ВОЗ 2013 года показало, что в 10 изученных странах доля женщин, испытавших физическое или сексуальное насилие, составляет в среднем 41 % в городах и 51 % в сельской местности. В США аналогичный показатель составил 36 %21
.

Поэтому, каким бы ужасным нам это ни казалось, трудно отрицать, что насилие над женщинами распространено по всему миру. От 41 до 71 % женщин хотя бы раз в жизни подвергались физическому насилию со стороны мужчин. Однако по сравнению с родственными нам видами животных эти показатели все равно остаются относительно низкими. 100 % взрослых самок шимпанзе подвергаются регулярному насилию со стороны самцов22. Даже среди бонобо, у которых самки, как правило, находятся выше самцов в иерархии, самцы часто нападают на самок. Изучая подгруппы бонобо, состоящие в среднем из девяти животных, приматолог Мартин Зурбек показал, что самцы атакуют самок в среднем раз в шесть дней23. Если бы среди охотников-собирателей эфе и земледельцев лезе в конголезском лесу Итури частота насилия была сопоставимой с этими показателями, то за девять месяцев, что мы с Элизабет провели там, мы увидели бы, как мужья бьют жен (или хотя бы услышали рассказы об этом), несколько сотен раз. Но мы не видели подобного ни разу и только изредка слышали отдельные рассказы о побоях.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Масса и власть
Масса и власть

«Масса и власть» (1960) — крупнейшее сочинение Э. Канетти, над которым он работал в течение тридцати лет. В определенном смысле оно продолжает труды французского врача и социолога Густава Лебона «Психология масс» и испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс», исследующие социальные, психологические, политические и философские аспекты поведения и роли масс в функционировании общества. Однако, в отличие от этих авторов, Э. Канетти рассматривал проблему массы в ее диалектической взаимосвязи и обусловленности с проблемой власти. В этом смысле сочинение Канетти имеет гораздо больше точек соприкосновения с исследованием Зигмунда Фрейда «Психология масс и анализ Я», в котором ученый обращает внимание на роль вождя в формировании массы и поступательный процесс отождествления большой группой людей своего Я с образом лидера. Однако в отличие от З. Фрейда, главным образом исследующего действие психического механизма в отдельной личности, обусловливающее ее «растворение» в массе, Канетти прежде всего интересует проблема функционирования власти и поведения масс как своеобразных, извечно повторяющихся примитивных форм защиты от смерти, в равной мере постоянно довлеющей как над власть имущими, так и людьми, объединенными в массе.http://fb2.traumlibrary.net

Элиас Канетти

История / Обществознание, социология / Политика / Образование и наука
История британской социальной антропологии
История британской социальной антропологии

В книге подвергнуты анализу теоретические истоки, формирование организационных оснований и развитие различных методологических направлений британской социальной антропологии, научной дисциплины, оказавшей значительное влияние на развитие мирового социально-гуманитарного познания. В ней прослеживаются мировоззренческие течения европейской интеллектуальной культуры XVIII – первой половины XIX в. (идеи М. Ж. Кондорсе, Ш.-Л. Монтескье, А. Фергюсона, О. Конта, Г. Спенсера и др.), ставшие предпосылкой новой науки. Исследуется научная деятельность основоположников британской социальной антропологии, стоящих на позиции эволюционизма, – Э. Б. Тайлора, У. Робертсона Смита, Г. Мейна, Дж. Дж. Фрэзера; диффузионизма – У. Риверса, Г. Элиота Смита, У. Перри; структурно-функционального подхода – Б. К. Малиновского, А. Р. Рэдклифф-Брауна, а также ученых, определивших теоретический облик британской социальной антропологии во второй половине XX в. – Э. Эванс-Причарда, Р. Ферса, М. Фортеса, М. Глакмена, Э. Лича, В. Тэрнера, М. Дуглас и др.Книга предназначена для преподавателей и студентов – этнологов, социологов, историков, культурологов, философов и др., а также для всех, кто интересуется развитием теоретической мысли в области познания общества, культуры и человека.

Алексей Алексеевич Никишенков

Обществознание, социология