Парадокс добродетели. Странная история взаимоотношений нравственности и насилия в эволюции человека

Мзи так хорошо ладил с Амманнами потому, что они посвящали ему очень много времени. То же самое можно сказать и о других человекообразных обезьянах, которые жили или тесно общались с людьми, – таких как, например, горилла Коко у Пенни Патерсон или шимпанзе Уошо у Роджера Фаутса. Тем не менее взрослым человекообразным обезьянам никогда нельзя давать той же свободы, которую мы предоставляем хорошо воспитанным собакам: это небезопасно. В своем рассказе о том, как психолог Роджер Фаутс и его команда работали с говорящей шимпанзе Уошо, в целом написанном в доброжелательном тоне, дрессировщица Вики Хирн упоминает цепи, крюки и электрошокер. Все это могло бы пригодиться Чарле Нэш, которая лишилась зрения, лица, рук и части мозга в результате нападения шимпанзе по имени Трэвис. Трэвису, заслуженному актеру телевизионных шоу, было тринадцать лет, и его хозяйка, Сандра Херольд, обращалась с ним как с полноправным членом семьи. Но однажды, увидев в руках Чарлы, подруги Сандры, одну из своих игрушек, Трэвис напал на нее и нанес чудовищные травмы².

Даже когда шимпанзе живут в семьях или проводят всю жизнь вместе с людьми, которые изучают их и относятся к ним с искренней любовью и заботой, это все равно не гарантирует, что во время приступа агрессии они не воспользуются своей физической силой – даже если в остальном прекрасно понимают правила. Некоторым шимпанзе – как, например, Уошо – везет, и они живут вместе с другими шимпанзе в местах, специально приспособленных для того, чтобы они чувствовали себя комфортно. Другим везет меньше, и они проводят всю свою взрослую жизнь в одиночном заключении. Но в обоих случаях свободу шимпанзе приходится ограничивать – из-за их неспособности к самоконтролю. Как пишет Хирн, по-настоящему доверительные отношения мы можем иметь только с одомашненными животными.

Человек занимает вполне определенное место на шкале прирученности/одомашненности. По сравнению с дикими животными мы спокойны и больше похожи на собаку, чем на волка. Мы можем смотреть друг другу в глаза. Мы не так легко выходим из себя. В большинстве случаев мы умеем сдерживать приступы агрессии. Один из самых мощных стимулов агрессии у большинства приматов – это присутствие чужака. Но, как отмечает детский психолог Джером Каган, он сотни раз наблюдал за тем, как двухлетние дети встречаются с незнакомыми детьми, и ни разу не видел, чтобы кто-то из них ударил другого. Способность мирно взаимодействовать с другими людьми есть у нас с рождения. Как и у одомашненных животных, у человека высокий порог возникновения реактивной агрессии. В этом отношении мы гораздо больше похожи на одомашненных, чем на диких животных³

.

Представление о том, что люди – это одомашненные животные, возникло еще в Древней Греции. Тогда, больше двух тысяч лет назад, эта гипотеза имела две версии. Согласно одной, одомашненность – общая характеристика всего человечества. Согласно другой – к несчастью, более распространенной, – разные группы людей одомашнены в разной степени. Теофраст был последователем Аристотеля и главой школы перипатетиков в Афинах. Он считал, что одомашненность характерна для всех людей в равной степени. К сожалению, не все были с ним согласны. Аристотель придерживался другой точки зрения, и когда о его идеях вновь заговорили в XIX веке, ни к чему хорошему это не привело. Аристотель считал, что большинство людей – например греки и персы, с которыми он был знаком лучше всего, – гораздо менее агрессивны, чем дикие животные, и по шкале прирученности относил их к той же категории, что и лошадей, коров, свиней, овец, коз и собак. Однако охотников-собирателей он считал дикими, а значит, неодомашненными. Таким образом, Аристотель полагал, что одни люди менее одомашнены, чем другие.

Из такого презрительного отношения к отдельным группам людей впоследствии выросли аргументы, которыми нацисты оправдывали истребление тех, кого они считали менее одомашненными, чем они сами.

Две тысячи лет спустя тема одомашнивания людей снова возникла в рассуждениях влиятельного антрополога Иоганна Фридриха Блуменбаха. Блуменбах родился в Германии в 1752 году и работал в Геттингене. Он рано достиг успеха, в двадцать три года опубликовав диссертацию на пятнадцати страницах под заглавием “О естественной изменчивости человечества”. В двадцать четыре он стал профессором медицины и всю оставшуюся жизнь посвятил изучению места человека в природе. В то время захватывающие открытия в биологии следовали одно за другим, и средневековое невежество постепенно уступало место более реалистичным представлениям о человеческой природе. Блуменбаха всю жизнь интересовал вопрос о том, что собой представляет человек как животное.