Парадокс Ферми

В печке уютно потрескивали дрова. Настя давно выучилась определять по звуку, на какой стадии прогорания они находились. Когда, судя по еле уловимому тонкому звону, в горниле остались только жарко дышавшие угли, она закрыла заслонку и задвинула вьюшку, «скутывая» печь. Сейчас там градусов триста, пусть отдыхает, выстаивается. Часа за три до предполагаемого возвращения Клёнова она поставит в печь чугунок с луком, бараниной и капустой — пополам свежей и квашеной. Когда подъедет отец, запах будет различим с того конца улицы.

А до тех пор…

Настя вновь потрогала часы, порывисто вздохнула и, взяв мобильник со стола, принялась звонить. Тому самому, кого отчаянно гнала из своих мыслей.

— Привет, сосед, — выговорила она и почувствовала, как забилось сердце. — Не против побегать? Что?.. Кого пожалеть? Какую старость?.. Ещё чего! — И соврала: — Я уже кроссовки надела!

Бегала она по утрам уже давно. Клёнов показал Ладе маршрут вокруг озера, километров на восемь, и ретриверша с удовольствием принялась водить по нему Настю. Сперва шагом, а потом и трусцой. Потом в полузаброшенном доме за забором поменялся хозяин и… как-то они встретились на тропинке. Оказалось, новый сосед тоже бегал по утрам, по тому же восьмикилометровому кругу…

Настя быстро натянула спортивные штаны, топик, хорошие беговые кроссовки, пристегнула на пояс сумочку для мобильника и ключей… И вдруг поймала себя на том, что прихорашивается, будто на свидание. «Фу ты!..» И, пробкой вылетая из дому, потрепала по загривку подскочившую собаку:

— Ладка, бди, остаёшься за старшего. Никого не впускать и не выпускать!

Уже некоторое время она брала собаку с собой больше по привычке и для того, чтобы доставить той удовольствие. И не потому, что отец снабдил её специальным GPS-навигатором для слепых и выучил пользоваться ультразвуковым сонаром. Нет, за её нынешнюю самостоятельность следовало благодарить матушку Умай. Небесная странница подсказала ей упражнения, позволявшие в совершенстве развить все органы чувств. Годы тренировок сделали своё дело: теперь Настя за пятнадцать шагов слышала, как бьётся сердце человека, улавливала запахи едва ли не лучше Ладки, ощущала самые незначительные изменения давления и температуры. Звуки обрели для неё цвет, запахи — осязаемую плотность, психологическое состояние людей — вкус, а вибрации — направление и протяжённость.[53]

Впрочем, об этом она рассказывала только отцу. Матушка Умай пожелала, чтобы это был их маленький секрет. А матушка Умай ничего не говорила просто так…

— Ну всё, будь хорошей девочкой, — виновато отстранила Настя Ладу, щёлкнула замком калитки… и с улыбкой повернула голову — услышала, как спускался с крыльца сосед.

Двигался он несуетно, ступал твёрдо. Воплощённое спокойствие и железобетонная надёжность. А ещё было в нем что-то тёмное, неопределяемое, будоражащее воображение, что-то очень опасное и неудержимое. В целом сосед напоминал Насте бульдозер. Мощный, безотказный, способный расчистить улицу от снега и… снести до основания всё, что встанет у него на пути. И пахло от него замечательно — здоровьем, уверенной силой, достоинством. Так-так-так, а это ещё что? Коньяк, шампанское, женские духи?.. Вот, оказывается, почему вчера он приехал хорошо за полночь, а сегодня никак встать не может. Ну ладно, будет тебе сейчас «старость уважить»…

— Привет, молодое дарование. — Сосед широко улыбнулся и без церемоний пожал Насте руку. — Давай, может, сегодня сачканём? По малому кругу, а?

Рука у него была тёплая и сильная, а малый круг измерялся тремя километрами. И молодым дарованием он Настю называл вовсе не на пустом месте. Она в самом деле написала роман. Фантастический. Вложила в него, как умела, всё то, что узнала от матушки Умай. Рассказала о Творцах Вселенной, о пространстве Тонких Миров и о том, что в этом Пространстве имелись Тёмная и Светлая стороны. Издательского интереса Настин опус не вызвал. Сейчас он висел в Интернете с минимальным рейтингом и добрыми комментариями типа: «Позор. Бредятина. Параша. Эта овца живого дальнобойщика хоть издали видела?»

«Этим комментаторам антиматерию и бластеры подавай, — утешал Настю сосед, которому роман, напротив, понравился. — И чтобы девицы с во-от такими ногами на фотонных звездолётах летали…»

— Сачкануть? Как говорил академик Уголев, двигаться необходимо. Особенно если невмоготу, — фыркнула Настя и задорно тряхнула головой так, что за спиной метнулись чёрные волосы. — Ты как хочешь, а я сачковать не собираюсь! Вперёд!

«Я тебе покажу прогулки по девочкам. Я тебе покажу, гад, женские духи…»

Сосед пожал плечами, вздохнул, и они взяли старт по песчаной улице, между высоченными ёлками, освещёнными утренним солнцем. Бежали молча, только Настя время от времени отрывисто щёлкала языком, упражняясь в звуковидении.[54] Одолев горку, бегуны миновали круглое озеро и выбрались на лесную дорогу. К этому времени Настя чуть не плакала от обиды — сосед не жаловался и не отставал. Правда, коньяком, шампанским и проклятой «Шанелью» от него разило уже так, что хоть святых выноси.