Парадокс о европейце

24) В декабре того же 27-го года на XV партийном съезде по поводу отставания сельского хозяйства от промышленности Сталин произнес ставшие роковыми для русского крестьянства косноязычные слова: выход в переходе мелких и распыленных крестьянских хозяйств в крупные и объединенные хозяйства на основе общественной обработки земли. В знаменитой сталинской Истории ВКП (б). Краткий курс о необходимости коллективизации сказано: не подлежало сомнению, что при таком состоянии зернового хозяйства армия и города СССР должны были очутиться перед лицом хронического голода. Трудно сказать, верил ли сам Сталин в эффективность колхозов или в этом решении было больше от ненависти к русскому крестьянину, ни брошюр Ленина, ни его трудов

не читавшего. Так или иначе, сработала странная логика – коли яиц не хватает, надо зарезать курицу. И на голод в очередной раз обрекли не город, а миллионы крестьян.

25) Иозеф говорит, по-видимому, о незаконченном романе Федора Решетникова Горнорабочие. Однако то ли Нина ошибалась, то ли рассказчик что-то напутал, но Решетников родом был не из Перми, а из Екатеринбурга. И не был старообрядцем: этот миф родился, скорее всего, потому, что он писал о кержаках (очерк Подлиповцы для Северной пчелы

). Умер писатель в возрасте 40 лет в Санкт-Петербурге, где служил в департаменте Министерства финансов. Есть легенда, что смерть его походила на кончину Эдгара По: простудился, заснув спьяну на скамейке, и умер от воспаления легких.

26) Речь идет о Прокофье Акинфиевиче Демидове (1710–1786).

Часть третья

…И был сад.

Подробности его жизни сообщали дети.

Сад запустелый и давний – до войны таких садов, с узловатыми старыми яблонями и тучными лопухами по забору, было много на московских окраинах.

В далеком его углу оказался пруд: ива, тень, камень, тина. В другом, тоже глухом, обнаружена была ободранная, в летах кукла с проломанной головой. Там же нашелся еж, важный и пышный, утыканный иглами, точно внутри он был ватный.

На ближней к веранде сосне лепился дятел-гордец в черном, с красной грудкой мундирчике – и не желал подаяний. Днями он упорно чередовал точки с тире и не отвлекался от работы даже на вкусные крошки сухого американского печенья. Позже крошки подбирали белки.

Мармелад Персидский горошек заодно с пастилой Роза Люксембург – Иозеф именовал ее люксембургской розой, Нина находила это переименование не слишком приличным – приобретали в Москве, в кондитерской на улице Пятницкой. Магазин, дети знали, был богатый и темный изнутри, как мамина черного лака шкатулка, с китайскими карнизами в золотых завитках, пахнул молотым арабским кофе и орехами в меду, манил ядовитой опасной сладостью… Ни пастилы, ни мармелада белкам, конечно, не доставалось, печенье девочки считали достаточным вспомоществованием пушистому грызуну…

Дети взрослели.

Уже почти двадцатилетний Юрий из озорного веселого отрока – в детстве был похож на отца – вырос в заносчиво-рассудительного юношу-всезнайку. Поучал мать, когда та отгоняла салфеткой надоедливую осу от блюдца с вареньем – не любила жужжащих дачных насекомых: не маши на нее, мать, тогда и она тебя не тронет. Оса меж тем металась и гудела… Вырос дидактичным, вот как. И к вещам бережлив – есть такие люди, которые пользуются самыми привычными удобствами жизни, будь то хоть простая зубная щетка или расческа, с таким тщанием, будто лакомятся, – неприятно смотреть. Это качество, как правило, не свидетельствует о талантливости. Что ж, возможно, станет прилежным учителем, недаром пошел в педагогический…