Парадокс Тьюринга

Мне стоило большого труда выбраться и спрыгнуть на берег. На фоне Татсона, я конечно же выглядел весьма специфично и официально, в своем форменном комбинезоне и в куртке с нашивками Станции.

Остров оказался совершенно небольшим, каких – нибудь пару километров в диаметре по максимально удалённым точкам. И практически – пустынным, просматриваясь довольно хорошо, даже невооружённым глазом.

– Ну и где же сам объект? – удивленно я начал водить по сторонам головой.

– Должно быть где – то там, чуть дальше по линии берега.

Честно признаться, в том направлении, куда указывал глубоководник совсем ничего не угадывалось, никакой туши, или хотя бы её сереющей тени.

– Должно быть? – в недоумении переспросил я. – Свен! Фаллада уверял меня, что координаты полученные с орбиты без погрешностей и с точностью до минуты.

– Вот и стоило бы Старику самому сюда добираться. Пусть рыщет в поисках очередного дубля. Я ведь вас уже предупреждал, – ответил норвежец.

– Послушайте, Татсон, я ведь не из праздного любопытства вызвался в эту вылазку. И, честно признаться, отнюдь не в помощь вам. Мне необходимы факты и доказательства… – я вдруг запнулся. Что можно было говорить дальше, о чём: о том, что на Станции происходят весьма своеобразные вещи, объяснить которые логически, никто из контингента её команды совершенно не в силах? А мне, просто предельно необходимо докопаться до истины, которая постоянно проскальзывает сквозь мои пальцы, найти то, что послужило причиной гибели дельфина с весьма странным именем. Но если же сама смерть повторяется раз от раза, то что тогда здесь происходит?!

Татсон сощуренно смотрел на меня:

– Зачем?! – он поднял кейс всем видом своим показывая, что собирается идти на поиск. – Зачем вам нужны доказательства?! Разве не достаточно того, что само по себе уже есть и желает общаться с нами. Хотя бы таким образом.

Будто очнувшись я подошёл к нему.

– Свен, вы говорите так, будто являетесь представителем группы по контакту Института культурологических исследований.

– Совсем, нет. Но это ведь тоже, не Земля. И с чем мы столкнулись ещё не ясно. – Он повернулся и пошёл вперёд. – Вас, учёных, можно уважать, но любить нельзя. Всё, что попадает в ваши руки вы непременно хотите разложить на мелкие части. И только для того, чтоб доказывать, что чего – то существовать не может.

– Согласитесь, что для таких заявлений нужны не простые свидетельства и приверженные впечатления, а доказательства. И в худшем случае, не косвенные, а прямые.

Лабораторный бокс оказался не очень тяжёлым, а более неудобным: квадратной формы с ручкой по середине пластиковой крышки. Нести его приходилось с особым тщанием, так что я уже перестал замечать окружающий пейзаж вокруг, стараясь только, чтоб как можно реже цеплять его бедром .

– Макс, вам необходимы доказательства? Тогда будьте любезны – сейчас они предоставятся в том объёме, который ещё сохранились.

– Вполне надеюсь на это, – выдохнул я.

Крупный коралловый песок очень напоминал соль и неприятно похрустывал под подошвами обуви. Шум набегающих волн был до странности весьма непривычным. Да и сам вид густоватой воды накатывающейся на берег напоминал нечто живое: она не просачивалась сквозь песок, а словно не теряя объёма и формы набежав покоряющаяся силе океана отползала назад, в свою обитель.

– Послушайте, Свен, куда мы всё же направляемся? Неужели вы решили обойти весь остров? – я остановился опустив быстро надоевший мне бокс на землю.

Пройдя по береговой линии всего каких – то несколько сот метров, я не видел никакого особого смысла идти вдвоём в неясной попытке обнаружить разлагающееся тело таинственного НД. Стоило ли наше неторопливое передвижение вдвоём того, чтоб просто прийти к исчезнувшим уже останкам, так ничего и не выяснив?

– Вы можете предложить другой способ? – обернулся Татсон.

– Наверное будет гораздо эффективней разделиться и заходить с двух направлений. Первый обнаруживший «призрака» останется на месте и по связи сообщит второму о находке. Логично?

– Не совсем. Вряд ли вы сможете тут же во всём разобраться, найдя «сирену». У меня – то опыта побольше. К тому же здесь есть несколько определённых факторов сопричастности с произошедшим. Одним из которых, как это ни странно, является обычное доверие.

– Доверие?! – удивлённо вырвалось у меня. – Ваше ко мне?!

– Совершенно наоборот, – словно констатировал Свен.

– Я что же, по – вашему, выгляжу параноиком?

– Хотите услышать честный ответ? – батинавт собрался продолжить наш поиск. – После разговора с Генрихом, то – да.

Заторопившись за гидронавтом – глубоководником я постепенно начинал приходить к той назойливой мысли, которую мне пытались навязать с самого начала, с того самого момента, как нас Бертом выгрузили на бакене – маяке: гостям здесь были не рады, а уж тем более официальным проверяющим с функциями особого решения. На Станции была своя, можно сказать, семейная атмосфера, в которой место для функционеров особых служб совсем не предусматривалось.