Парадокс упражнений. Научный взгляд на физическую активность, отдых и здоровье

Одно из самых авторитетных долгосрочных исследований воздействия физических упражнений на старение организма — лонгитюдное исследование Центра Купера в Далласе. Его инициировал в 1970 г. доктор Кеннет Купер — тот самый, кто предложил термин «аэробика». В числе прочего он и его коллеги наблюдали более десяти тысяч мужчин и трех тысяч женщин старше тридцати пяти лет, чтобы проверить, действительно ли подтянутые и активно занимающиеся физкультурой люди проживут дольше и окажутся здоровее. Так оно в целом и вышло. После стандартизации по возрасту[557] (поскольку для человека более преклонных лет вероятность умереть в данном году выше, чем для человека моложе) Купер обнаружил, что среди самых физически подготовленных мужчин и женщин уровень смертности примерно на четверть или даже треть ниже, чем у людей в самой плохой физической форме[558]

. Более того, в подвыборке наблюдаемых, которые первоначально были не в форме, но в процессе исследования начали физически упражняться и улучшили форму, коэффициент смертности с учетом стандартизации по возрасту сократился вдвое по сравнению с подвыборкой наблюдаемых, которые и в начале, и в процессе исследования оставались в плохой форме и неактивными[559]. Поскольку быть здоровым означает нечто иное и большее, чем просто оставаться в живых, исследователи Центра Купера на протяжении нескольких десятилетий наблюдали более восемнадцати тысяч практически здоровых людей среднего возраста, отслеживая, у кого и когда появляются хронические заболевания, например диабет и болезнь Альцгеймера. У более спортивных наблюдаемых обоих полов выявилась примерно вдвое меньшая вероятность развития хронических заболеваний, а если они и возникали, то в более позднем возрасте[560]

. Эти и другие исследования подтверждают правоту поговорки «Мы не потому перестаем играть, что постарели, — мы стареем, потому что перестаем играть».

Если вспомнить сравнение двух Дональдов, могу понять, почему многие с пренебрежением или недоверием воспринимают статистику вроде вышеприведенной. Нередко молодые тренированные спортсмены трагически рано уходят из жизни, а любители посидеть доживают до преклонных лет. Больше скажу, я сам упорно доказываю в этой книге, что, избегая ненужной физической активности, Трампы нашего мира поступают так, как нас учила эволюция, особенно в старости. Наконец, даже если принять, что физкультура — лекарство, интересно понять, как и почему

она влияет на старение организма. Как мы убедились в предыдущих главах, одни только исследования западного населения не дадут нам ответов, а кроме того, нам стоит снова встать на эволюционно-антропологические позиции. Для начала попробуем внести ясность в давний вопрос, почему мы стареем. Как уже не раз выяснялось, человек и тут уникален.

Старость в историческом разрезе

В воспоминаниях о моих бабушках и дедушках мне на память чаще всего приходят эпизоды, как они старались получше накормить нас с братом. Пальма первенства в этом деле безусловно принадлежит бабушке по маминой линии, она была главный спец по завтракам. По выходным она потчевала нас разнообразно и обильно. Меню открывала половинка грейпфрута, далее следовала каша, а потом бейглы со сливочным сыром и копченой семгой. Бабушка по отцу хоть и не была большой кулинаркой, но появлялась у нас дома не иначе как с кульком фирменного, собственной выпечки, овсяного печенья без сахара. Деды тоже вносили посильную лепту в дело пропитания внуков. Воскресным утром мамин отец по обыкновению совершал турне по бруклинским кулинариям. В одной он покупал лучшую копченую семгу, в другой — лучшую белую рыбу, а затем ехал в пекарню, где продавали лучшие бейглы. Дед по отцовской линии тоже имел свою специализацию: приходя к нам, он неизменно выкладывал на стол здоровенный батон салями и жестянку обработанного голландским способом какао-порошка.

Оглядываясь на свое детство, я понимаю: мои бабушки-дедушки делали — хотя и по-своему, по-бруклински, — то же, что все дедушки и бабушки человечества (и в этом люди уникальны) делали миллионы лет: обеспечивали пропитание внукам. Этот уникальный вид поведения во многом обусловлен исключительным долгожительством нашего вида после утраты репродуктивной функции. Такое в животном мире встречается редко. Шимпанзе, например, редко надолго заживаются после пятидесятилетнего возраста, в котором у самок наступает менопауза, а самцы утрачивают способность давать потомство[561]. В том, чтобы умирать вскоре после утраты репродуктивной способности и возможности растить отпрысков, заложен глубокий эволюционный смысл. На этой стадии жизни организм вступает в «теневую зону естественного отбора», как назвал ее биолог Питер Медавар[562]. Когда индивид попадает в эту мрачную тень, он с точки зрения эволюции и биологии исчерпывает себя, превращаясь в отработанный материал, поскольку естественному отбору больше незачем препятствовать процессу естественного старения.