Парадокс Всемогущего

Из его спутанных объяснений, Громов понял, что вот уже две недели он прикован к кровати, без сознания после падения с мотосаней. Травма, полученная при падении, привела к перелому позвоночника, а сильный удар, выключил его сознание, превратив тело в бесчувственный к внешним раздражителям организм. Его смогли быстро доставить в лазарет, оплакивая его судьбу, а Кольке пришлось вспомнить все знания из прошлой жизни, оперируя, после стольких лет простоя, но состояние Громова не улучшалось, оставаясь стабильно тяжелым больше недели. Но три дня назад, Кольке вдруг показалось, что Андрей слышит их, более того, его холодное, обездвиженное тело, стало теплеть, а уколы иглой, приводили к сокращению мышц, что возможно у идущих на поправку. Генка, далекий от медицинских терминов, никак не мог понять, как человек может оставаться в пограничном состоянии, покинув жизнь, минуя смерть. От переживаний, его волосы, выбеленные временем, стали выпадать, а сердце давать сбои. В момент, когда Громов открыл глаза, с ним чуть не случился удар, но его счастью не было границ. Глядя на Кольку, Генка считал его, человеком с божьим даром, способным вызволить человека с того света, работая только руками и головой. Колька и сам был рад безмерно, наблюдая, как Андрей с аппетитом поглощает его еду, к которой раньше был абсолютно равнодушен. Он решил для себя, что по возвращению из экспедиции постарается вернуться к врачебной практике, выправив себе сертификат по его любимой хирургии.

Громов быстро шел на поправку. На следующий после выхода из забытья день, его еще раз дотошно осмотрел Колька и к своему изумлению не нашел даже шрамов на спине и не зная, как объяснить этот факт, списал его на благоприятное стечение обстоятельств и простое человеческое везение.

Андрей не чувствовал никаких последствий падения, он вполне сносно передвигался по станции, радуя Кольку своим скорым выздоровлением, его смущало одно – он не мог вспомнить самого момента аварии, тщетно напрягаясь, пытаясь сложить разрозненную картинку в голове в единое целое, но в памяти всплывали только разрозненные, рваные ошметки воспоминаний.

– Где Алекс, почему я не вижу его?– Андрею показалось странным, что он не задал этот вопрос раньше, за последнее время он не слышал топота его ног, не встречался с ним в жилых отсеках. Колька, возившийся с затухшей плитой, украдкой переглянулся с молчаливо сидящим у окна Генкой и вытирая руки о мятое полотенце, пожал плечами, одновременно посмотрев вверх.

– У себя он – выдержав паузу, ответил Генка.

– Не выходит с того момента, как улетел самолет – подхватил Колька – избегает нас почему то.– Он бросил тряпку в раковину и подсел за стол к друзьям.

– Самолет? С большой земли? Когда? – до Громова вдруг дошло, что он пропустил слишком многое, находясь в забытьи, и пришло время все узнать.

– На той неделе. Зуев присылал за результатами бурения. Алекс ему пробирку отдал, видимо и сам собирался с ним улететь, да видать не судьба.– Колька хохотнул, но осекшись под взглядом Генки, продолжил – Пока собирал вещички, самолет того, тю тю, улетел.

– Какую пробирку? – Громов поднял глаза на Кольку, искренне не понимая о чем речь.

– Ту что в кармане у тебя была.– сердито ответил молчавший до этого Генка.– Скажи Иваныч, зачем ты бурильную установку разбил.– он исподлобья глянул на Андрея, пытаясь в его реакции, найти ответ на свой вопрос.

Громов сжал голову руками и закрыл глаза. В глубинах памяти суетливо прыгали солнечные зайчики, отражавшиеся от яркого, белого льда, по которому величественно передвигался белый медведь.

– Медведь.– чуть слышно прошептал Андрей губами и оторвал руки от лица. Генка с Колькой изумленно смотрели на него, не говоря ни слова.

– Ты помнишь медведя?– недоверчиво произнес Колька – Медведя с простреленной головой? – Его словно прорвало и он торопливо стал рассказывать о событиях того дня, перемежая разговор странными медицинскими словечками и переглядываясь с кивающим в ответ Генкой.