Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

Ряд исследователей (Л. Баренбойм, С. Мельник) ставят под сомнение это признание Чайковского. Известно, что Рубинштейн неоднократно дирижировал произведениями своего ученика и гордился его успехами. Речь может вестись об обратном. Путь к славе Антона Рубинштейна на Западе шел непросто. Были времена, когда великий пианист не ел по нескольку дней. Так было, например, в Вене. На его просьбу о помощи Ференц Лист ответил, что талант должен самостоятельно пробивать себе дорогу. Этого не пришлось пережить Чайковскому. Можно говорить лишь о трагедии братьев Рубинштейнов. Не в пример Листу, своего лучшего ученика Чайковского Рубинштейн рекомендовал в качестве преподавателя Московской консерватории, т. е. к своему брату. Кстати сказать, основанные Рубинштейнами консерватории – ни петербургская, ни московская – не носят их имен. Такова благодарная память современников и потомков – или цена еврейского происхождения обоих? Громадную роль в популяризации Чайковского в Западной Европе сыграл Николай Рубинштейн, который на Всемирной парижской выставке в 1878 г. дирижировал произведениями Петра Ильича. (2-й фортепианный концерт, "Буря", серенада и вальс для скрипки), что, как считают историки, было поворотным пунктом в мировом признании композитора. "На жизненном пути Чайковского встречались люди, сыгравшие большую роль в его артистической карьере.

К ним относятся А.Г. и Н.Г. Рубинштейны (в особенности последний, который был строгим судьей сочинений Ч., но вместе с тем и самым энергичным их пропагандистом)"291. В Женеве в 1879 г. Чайковскому попалась газета "Новое время" с дикими нападками на Н.Г. Рубинштейна. Музыкальный издатель Юргенсон был крайне раздражен, и Петр Ильич обратился с письмом к нелюбимому В. Стасову, что тот, как музыкальный критик "Нового времени", "не должен терпеть, чтобы в его газете систематически поносился человек, во всяком случае оказавший русской музыке огромные заслуги"292.

В одном из писем брату Петр Ильич, не стесняясь, оскорбляет Антона Рубинштейна.

В этом письме прорывается ненависть и зависть. История уложила славу учителя и ученика на разные полки, но тогда… «Если можешь, то скажи Антону Рубинштейну:

"брат велел Вам передать, что Вы сукин сын". Господи, как я этого человека с некоторых пор ненавижу! Он никогда, никогда не относился ко мне иначе, как со снисходительной небрежностью. Никто не оскорблял так моего чувства собственного достоинства, моей справедливой гордости (извини, Толя, за самохвальство) своими способностями, как этот петергофский домовладелец. А теперь еще он лезет с своими паршивыми операми, чтобы мешать мне! Неужели этому глупейшему и надутейшему из смертных мало его заграничной славы! неужели ему недостаточно Берлина, Гамбурга, Вены и т. д., и т. д. Если б не уголовное уложение и XV том, поехал бы в Петергоф и с удовольствием поджег бы его поганую дачу.

Теперь я излил злобу, и стало легче…"293 Из дневника: "Я ужасно боюсь сделаться таким писакой, как, например, Антон Рубинштейн, который считает как бы обязанностью потчевать публику ежедневно новыми творениями. В результате оказалось, что свой огромный талант он разменял на мелкую монету и что большинство его последних произведений суть медные пятаки, а не то чистое золото, которое он мог бы производить, если б писал умереннее"294.

Чайковского шокировало поведение Антона Рубинштейна в момент смерти брата: "…мне пришлось… быть постоянным свидетелем странного, непонятного и оскорбляющего мое чувство поведения Антона Рубинштейна по отношению к смерти брата. Не хочу бросать в него камнем, ибо как войти в душу человека?"295 В подробном письме М.Н.

Каткову о последних днях Николая Рубинштейна, понятно, отсутствуют инвективы против Антона Рубинштейна, но в откровенном письме брату (с Модестом он был близок, как ни с кем) он писал еще более жестко, чем в дневнике: "При свидании расскажу тебе подробности про мои впечатления про Ант[она] Рубиншт[ейна], которого отныне я уже совершенно законно и основательно имею право презирать.

Дрянная и пошлая душонка"296.

Но в общем Петр Ильич относился к учителю хорошо, особенно прилюдно. В 1889 г., в дни чествования 50-летней музыкальной деятельности Рубинштейна в Петербурге, Чайковский дирижировал хором, исполнявшим "Привет Рубинштейну" на слова Я.

Полонского. А затем Чайковский дирижировал первым исполнением в России "Вавилонского представления" с хором в 700 человек. Стоит отметить, что Чайковский высоко оценил ораторию. Особенно он выделил "Хор семитов", "весь проникнутый меланхолически-нежным настроением, свойственным мелодиям этого племени.

Трогательная, почти жалобная мелодия этого хора, удивительно верно рисующая тоску пришельцев по своей далекой и прекрасной родине, глубоко западает в душу слушателя". Здесь к месту отметить, что совсем юношей он познакомился с А.Н.