Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

К XIII в. шахматы были известны в большинстве европейских стран. Как известно, игра в шахматы довольно часто запрещалась церковными властями. Парижский Собор 1200 г. запретил эту игру, а затем Людовик IX подтвердил это запрещение. Тем удивительнее, что одновременно в книге "Сефер Хасидим", автор которой – знаменитый мистик, моралист и литургист Иуда Благочестивый (умер в 1217 г.), шахматы рекомендовались самым горячим образом. Некоторые средневековые легенды повествуют о том, как папа римский играл в шахматы с раби Симоном, который, к своему ужасу, узнал в римском первосвященнике собственного пропавшего сына, благодаря одному ходу, которому в свое время обучил его. Легенда имеет историческое основание: речь идет о раввине из Майнца Симоне Хагадоле, жившем в начале XI в. (Вероятно, в сказании допущен анахронизм: "еврейский папа" – Анаклет II, занимавший папский престол с 1130 по 1138 г., по рождению принадлежал к богатой еврейской семье Леоне, принявшей христианство.) В XII в. было написано поэтическое произведение на еврейском языке, воспевающее шахматы. Оно приписывается знаменитому поэту Ибн-Эзре Аврааму бен-Меиру (1092 или 1093-1167). Еще одно поэтическое произведение на эту тему написал в XV в.

Ибн-Ехия.

В XVI в. Иегуда (Лео) из Модены (1571-1648) написал стихотворение – учебник шахматной игры на иврите, как пособие для обучения своих детей (Маадан Мелех).

Правила, рекомендуемые им, близки к современным (превращение пешки, положение королевы в начале партии на клетке ее цвета и т. д.).

К XVIII в. сказания о евреях-шахматистах проникли в фольклор других народов. Так, мы находим рассказ о том, как в Польше времен Станислава-Августа сильнейшим шахматистом, защитившим честь Польши, был некий варшавский еврей, который сумел одолеть непобедимого англичанина. Ставкой в игре были пуговицы камзола. Понятно, англичанин теряет пуговицу за пуговицей и с позором покидает дворец короля.

Конечно, король и пан Трембицкий, герой сказания, щедро награждают спасителя "ойчизны".

Страстным любителем игры был Моисей Мендельсон (Моше бен Менахем, 1729-1786), не раз игравший с Лессингом. Ему-то и приписывается выражение о том, что шахматы слишком серьезны для игры и слишком игра, чтобы быть серьезным делом.

Высказывание, подобное этому, приписывалось и Мишелю Монтеню (1533-1592; напомним, что французский мыслитель был еврейского происхождения).

Одним из первых известных евреев-шахматистов в России был вице-канцлер П.П.

Шафиров, неоднократно игравший с Петром I. Существует анекдот о золотой табакерке, подаренной царем Шафирову и проигранной вице-канцлером графу Апраксину, за что Петр учинил нагоняй проигравшему2. Сильнейшим шахматистом России конца XVIII-начала XIX в. был генерал-майор, писатель и драматург А.Д.

Копьёв (1768-1846), дальний родственник Шафирова по линии жены. Алексей Дмитриевич Копьёв является героем шахматного рассказа одного советского писателя.

Автор пишет: "Копьёв был не только драматургом, чьи пьесы пользовались большим успехом у столичного зрителя, но и слыл первым шахматистом в Петербурге"3.

Звание сильнейшего в 1809 г. у него отнял в матче совсем юный А.Д. Петров.

Одним из самых первых поэтических произведений в России на шахматную тему была написанная на иврите поэма, – "Гакраб" ("Битва", 1840). Автор поэмы – Яков Моисеевич Эйхенбаум (1796-1861) – дед известного литературоведа Бориса Михайловича Эйхенбаума. Поэма была переведена на русский язык Осипом Рабиновичем в 1847 г. и издана в Одессе с параллельным текстом, а позже также была переведена на английский, французский, немецкий и другие европейские языки.

Успех поэмы был полный. Только на русском языке она выдержала пять изданий.

Добавим, что возрождение иврита как языка коснулось и шахмат: в Вильно в 1880 г. вышло шахматное руководство на иврите Иосифа Лейба Зосница (1837-1910). По этому пособию учился Акиба Рубинштейн.

Через более чем тысячелетнюю историю шахмат проходят вереницей еврейские имена.

Число евреев-шахматистов, оставивших неизгладимый след в истории шахмат, столь велико, что шахматы практически, если можно так выразиться, превратились в еврейскую игру.

Естественно, все проявления тех или иных попыток "решения еврейского вопроса" не могли не коснуться шахмат. В этом смысле показательна история взаимоотношений двух великих шахматистов – Вильгельма Стейница и Михаила Чигорина.

ВИЛЬГЕЛЬМ СТЕЙНИЦ И МИХАИЛ ЧИГОРИН

К моменту знакомства Стейница с Чигориным, последний, если и не был широко известен в мире, то, тем не менее, был чемпионом России и сыграл к тому времени (1878-1881) девять матчей (с Шифферсом – 3:1, со Шмидтом 3?:?, с Алапиным 1:0 и др.).

Хуже обстояло дело на "международной арене".