«Паралитики власти» и «эпилептики революции»

В «секретнейшем наставлении» императрица предложила Вяземскому тщательно следить за «циркуляцией денег» в государстве, досконально вникнуть в дело о «выписывании серебра», продумать вопрос об ограничении корчемства, то есть пьянства, в котором, по ее словам, столько виноватых, что пришлось бы наказывать целые провинции. Она обращает его внимание на трудности, с которыми ему придется столкнуться при управлении сенатской канцелярией, чтобы «не быть подчиненными обмануту».

Императрицу очень беспокоили недостатки и несовершенство российских законов. По этому поводу она писала Вяземскому: «Законы наши требуют поправления, первое, чтоб все ввести в одну систему, которой и держатся; другое, чтоб отрешить те, которыя оной прекословят; третье, чтоб разделить временныя и на персон данныя от вечных и непременных, о чем уже было помышляемо, но короткость времени Меня к произведению сего в действо еще не допустило».

Эта идея вскоре вылилась в создание Комиссии по составлению проекта нового Уложения, руководство которой было возложено на генерал-прокурора Вяземского.

Наконец, императрица предлагала генерал-прокурору добиться «легчайшим способом», чтобы Малороссия, Лифляндия и Финляндия, которые имели «конфирмованные привилегии», а также Смоленская провинция обрусели и «перестали бы глядеть, как волки к лесу». Она считала, что нарушать предоставленные им привилегии было бы «весьма непристойно, однако же и называть их чужестранными и обходиться с ними на таком же основании есть больше нежели ошибка, а можно назвать с достоверностью глупостью».

Один из путей решения этой проблемы, по ее мнению, — избрание «разумных» людей начальниками в тех провинциях.

Этого наставления Александр Алексеевич строго придерживался во все время своего генерал-прокурорства, чем и заслужил благосклонность императрицы, проработав в должности главного законоблюстителя страны дольше всех за всю историю государства Российского — почти 30 лет.

1985

Дело вольнодумца Фёдора Кречетова — первого русского конституционалиста и просветителя

В конце апреля 1793 года Петербургскому генерал-губернатору поступил донос. В конверте находилось два письма: дворового человека помещика Татищева — парикмахера Осипа Малевинского — с доносом на отставного поручика Фёдора Васильевича Кречетова. В одном говорилось, что Кречетов, «негодуя на необузданность власти, восстал на злоупотребления и возвращает права народу». В другом сообщалось, что тот же Кречетов произносил «непристойные и укорительные слова» в адрес императрицы и наследника, что он «весь сенат ругал, яко воры и разбойники

», «пророчествовал к величайшему бунту». Императрица, по словам Кречетова, впала в роскошь и развратную жизнь и недостойна престола, как «убивица». Генерал-губернатор переслал письмо генерал-прокурору Александру Николаевичу Самойлову, по указанию которого Степан Иванович Шеш-ковский, начальник Тайной экспедиции, незамедлительно приступил к делу.

Маховик следствия закрутился быстро. И почему, можно понять. Власть была напугана. Ведь прошло чуть больше трех месяцев после того, как личный палач короля, Шарль Анри Сансон, став верховным палачом Первой Французской республики, казнил своего бывшего шефа — Людовика XVI.

Седьмого мая Ф. В. Кречетов был арестован и брошен в Петропавловскую крепость. Кречетов родился около 1740 года. Службу начал в 1761 году писцом в воеводской канцелярии. Потом служил в Юстиц-коллегии: копиистом, подканцеляристом, канцеляристом. Много читал, занимался самообразованием, уделяя особое внимание юридическим наукам и изучению законов. Вскоре он занял должность аудитора, чиновника для военного судопроизводства, в Тобольском пехотном полку Финляндской дивизии. В течение двух лет, с 1773 по 1775 год, работал под непосредственным руководством Александра Николаевича Радищева, бывшего в той же дивизии обер-аудитором.