Паралогии

Развивая эту метафору, можно сказать, что именно внутренняя противоречивость и, более того, изначальная конфликтность театральности Пресняковых превращают каждую из их пьес в эксперимент, исход которого далеко не предрешен. Во-первых, потому что за языком насилия стоит могучая культурная традиция, а его альтернативы только формируются. Во-вторых, потому что далеко не обязательно преобладание деконструкции насилия над спектаклем «вегетативного фашизма» будет равняться художественной победе драматургов. Если, с одной стороны, им угрожают формулы массового языка насилия (ксенофобные стереотипы в изображении «других»), то, с другой — стереотипы либеральной публицистики («малый террор» большинства vs. жертвенность интеллигентского меньшинства). Так что в случае братьев Пресняковых (как, впрочем, часто в искусстве) ситуация неразрешимого внутреннего конфликта не только не ведет в тупик, но и спасает от тупика: только горячечное столкновение языков и перформансов, только балансирование на грани какофонии и хаоса будет поддерживать высокую температуру этого театра, только зияющее отсутствие гармонических решений сохранит в нем музыку.

Постмодернистскую, конечно.

Литература

В книге использованы материалы следующих публикаций автора:

1. Новый «московский» стиль. «Москва» Владимира Сорокина и Александра Зельдовича и «Культура

2» Владимира Паперного: попытка сравнительного чтения // Искусство кино. 1998. № 2. С. 87–101.

2. Голубое сало поколения // Знамя. 1999. № 11. С. 207–216.

3. С/3 и пустота (рец. на фильм «Москва») // Искусство кино. 2001. № 2. С. 57–61.

4. Леонид Гиршович и поэтика необарокко // Новое литературное обозрение. 2002. № 57. С. 220–237.

5. Аллегория письма: «Случаи» Даниила Хармса // Новое литературное обозрение. 2003. № 63. С. 123–52.

6.

 Post-Soc: Transformations of Socialist Realism in the Popular Culture of the Recent Period // Slavic and East European Journal. Special Forum Issue «Innovation Through Iteration: Russian Popular Culture Today» 2004. Fall. 48:3. P. 356–377.

7. Дело в шляпе, или Реальность Рубинштейна // Рубинштейн Лев. Погоня за шляпой. М.: Новое литературное обозрение. 2004. С. 7–26.

8. Война дискурсов: Культурная нарратология «Лолиты» Набокова // The Amsterdam International Journal of Cultural Narratology. 2005. Spring. № 1.

9. «Присутствуя, насколько позволяет отсутствие» // Брускин Гриша. Подробности письмом. М.: Новое литературное обозрение. 2005. С. 487–518.

10. Театр насилия в обществе спектакля: Философские фарсы братьев Пресняковых // Новое литературное обозрение. 2005. № 73. С. 244–278.

11. Кто убил Веничку Ерофеева? // Новое литературное обозрение. 2006. № 78. С. 210–221.

12. В гнезде «Кукушки» // Искусство кино. 2006. № 4.

13. Письмо сквозь террор: «Египетская марка» О. Мандельштама // The Imprints of Terror: The Rhetoric of Violence and the Violence of Rhetoric in Modern Russian Culture / Ed. by A. Brodsky, M. Lipovetsky, S. Spieker // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderbänd 64. Wien; München, 2006. S. 149–166.

Summary

PARALOGIES: The Transformations of (Post)modernist Discourse in Russian Culture of the 1920s-2000s

Mark Lipovetsky’s Paralogies presents a theoretical and historical reinterpretation of Russian postmodernism. Emerging in part from his earlier study, Russian Postmodernism: Essays on Historical Poetics (1997), this new work inscribes Russian postmodernism into the history of Russian modernism. Lipovetsky makes the argument that Russian postmodernism is historically situated not after modernism, as one would assume from a literal reading of the post prefix, but instead exists within the complicated and dramatic history of modernism, which, along with the entire project of modernity, is very far from completion.