Парашютисты

- Одно из двух - или полчасика сыпанули только, или целые сутки отмерили.

- Полчасика, - ответил Слободкин спросонья. Кузя запустил руку в золу костра.

- Не-ет, тут не полчасиком пахнет. Все выстудило давно. Подъем, братцы!

Они выгребли из золы всю оставшуюся от вчерашнего пиршества картошку, стали есть уже не спеша, переговариваясь.

- Во-первых, надо связаться с местным населением, - рассуждал Кузя. Больной старик не в счет, он плохой нам помощник. Во-вторых, необходимо как можно скорей напасть на след бригады. После того боя, возможно, рассредоточились, но потом все равно будет общий сбор. Обязательно. Где? Все это мы разведать должны и - скорее, скорее к своим. География у нас теперь в кармане. - Кузя расстегнул кнопку планшета, в руках у него зашелестели карты всех цветов и масштабов. Он ткнул пальцем в оказавшуюся среди них политическую карту Европы и прочитал: - "Могилев, Рогачев, Борисов..." Все разобрать можно.

- Ты совсем немцем заделался, - сказал Слободкин.

- Нужда заставляет. А знаете, братцы, какое счастье я вчера испытал?

- Ну?

- Немца мы не просто сбили - немецкими автоматами! Это многого стоит. От своего же оружия сгинул. А! Я даже хотел ткнуть ему автомат в нос, чтоб понял...

- Ну и надо было, - перебил его Слободкин.

- Гуманность заела. Дурацкая наша, русская.

- По-гуманному можно с людьми, - вздохнула Инна. - Этот зверем пришел.

- Бить их надо, - согласился Кузя. - Убивать. Кузя снова склонился над картой:

- Кричев, Шклов, Чернигов...

- А Клинск? А Песковичи? - перебил Слободкин.

- Гомель где? - спросила Инна. - Есть Гомель?

- Гомель! - Кузя остановил черный от золы и картошки палец на пересечении узких линий. - А вот Клинск а и Песковичей что-то не видно.

Они стали вместе шарить по карте и от волнения долго не могли найти ни того, ни другого. Отыскав, успокоились.

- А в общем ощущение у меня все равно самое скверное, - вздохнул Кузя.

- Что такое!

- Не могу этого точно еще передать. Сами подумайте: карта нашей земли по-немецки заговорила уже... Я вдруг представил себе: входят они в города, меняют названия на свой лад и городов, и улиц, и площадей. И Чернигов уже не Чернигов, а Чернигоф... "Могилеф, Рогачеф, Борисоф" - тут так и написано. - Он брезгливо отбросил карту.

- Ну, это зря уже, - сказала Инна. - При чем тут карта?

- Очень даже при чем, - стоял на своем Кузя. - На цвет обратили внимание?

- На что?

- На цвет! - рассердился Кузя. - И себя и нас одной краской...

Слободкин с Инной наклонились над картой и увидели: фиолетовая муть растеклась по всей Белоруссии, до самого края листа...

- Теперь понятно? - спросил Кузя.

- Теперь - да. - Инна наподдала ногой карту, потом нагнулась, чтобы порвать ее вовсе и тем отвести душу, но Кузя остановил девушку:

- И все-таки спокойствие прежде всего. Придет время, порвем, спалим даже, чтоб клочка от нее не осталось. А сейчас...

Он взял из рук Инны карту, распрямил ее на земле, и снова черный палец его зашуршал по складкам бумаги.

- Мы вот здесь приблизительно. Или вот здесь...

- Так где же? Здесь или здесь?

- Вы меня спрашиваете? - удивился Кузя.

- Конечно. Ты за командира у нас, - ответил Слободкин.

- Глупости! Какой из меня командир? Давайте думать вместе. Главное сейчас - определиться. Какой сегодня день? Слободкин и Инна пожали плечами.

- То-то! Серьезные все вопросы. Счет верстам и дням потеряли.

Не годится так. Ну-ка прикинем. Началось в воскресенье.

- В воскресенье.

- Воскресенье - раз. Понедельник - два. Вторник - три. Среда - четыре.

Четверг - пять... Так, что ли?

- У нас началось в субботу, - сказала Инна. - Я спала после дежурства, и вдруг...

- Мы все спали, но это было раннее утро воскресного дня.

- Как хотите, но у нас началось именно в субботу. В субботу поздно вечером.

- Ну ладно, не будем спорить из-за одного дня. Итак, сегодня что у нас? Пятница? Суббота? Или...

- Я не знаю, - сказала Инна. - У меня давно уже все перепуталось.

- И у меня, - сознался Слободкин.

- Честно говоря, у меня тоже, - вздохнул Кузя. - Допустим, сегодня ровно неделя.

- Суббота, значит? - спросила Инна.

- Я и так уже сбился, - осуждающе поглядел на нее Кузя. - Ну ладно, пусть будет суббота.

Они спорили еще долго, пока окончательно не перемешали все дни и числа.

- А все-таки у страха глаза велики, - вдруг мрачно сказал Кузя.

- О чем это ты? - не понял его Слободкин.

- Ни о чем, а о ком. О нас с вами. Только с перепугу можно стать такими простофилями, как мы. В деревне были?

- Были.

- Как она называется? Даже этого не узнали.

- У старика-то?

- Хотя бы.

- Да он...

- "Да он", "да он"! Чудики мы, вот и все. Придется еще раз судьбу испробовать. Так и надо таким разиням.

- Это ты кого так? - спросил Слободкин.

- Не ее же, конечно, - он сердито кивнул на Инну, - наше соображенье с тобой где?

- Да-а... простое ведь совсем дело. Я согласен идти еще раз,

- Я сам схожу, - тоном, не терпящим возражений, сказал Кузя. - И сейчас же.

- Ты с ума сошел! Сейчас - ни в коем случае!

- Нет, нет, только сейчас. Нельзя больше терять ни минуты.