Парашютисты

- Это точно. Но до той поры мы еще нахлебаемся. Я не о себе, ты не думай. Мне маму жалко. Я когда в Москву ездил, мало с ней побыл. А ведь старенькая, плохая совсем.

- Моя тоже, как ты знаешь, не моложе твоей, но я ведь молчу.

Как ни старался Слободкин отвлечь Кузю от мрачных мыслей, тот твердил свое: "Старенькая..."

Что мог сказать Слободкин ему на это? Люди вообще быстро старятся, особенно матери, особенно на войне. Слободкин вспомнил, как увидел мать после первой в жизни полугодовой разлуки и обмер - десятки новых, незнакомых ему раньше морщинок разветвились по ее лицу, "Мама, - хотел крикнуть он, - что с тобой? Ты болела?" Но сказал другое: "А ты не изменилась совсем. Молодчина..."

Долго проговорили они в тот раз с Кузей. Мрачные, приунывшие, они не смогли уснуть почти всю ночь, хотя решено было спать перед дальней нелегкой дорогой.

Слободкин дал себе слово больше не приставать к Кузе с нелепыми ребусами и сокращениями. В самом деле, детство прошло, кануло в вечность, зачем все это?

А утром Кузя подошел к Слободкину, наклонился к самому уху, сказал тихо, заговорщически, но совершенно отчетливо:

- А все-таки УМХН! Ты прав, Слобода. Слободкин обрадованно переспросил:

- УМХН?..

- Ну конечно. К своим же идем! Скоро крылышки у нас опять отрастут. Совсем другое дело будет.

Никогда еще они не рвались так к прыжкам с парашютом, как сейчас. Там, в самолете, с парашютом за спиной, они чувствовали себя сильными, непобедимыми, грозными для любого врага.

"Скорей, скорей к излучине Днепра, к своим, к самолетам!" поторапливали они самих себя и Кастерина. "Медицину" торопить не надо было - и без того ходко шагала.

Плохо было только то, что наступила пора оторваться от Варшавки. Но напоследок они решили еще раз оставить немцу память о себе.

Кузя начал развивать возникший у него план:

- Заляжем у самой дороги и будем ждать...

- Мотоциклы опять, что ли? - перебил Слободкин. В тоне его послышалось разочарование.

- Я твои мысли все наперед знаю, - сказал Кузя. - Про обоз размечтался? Скажи, угадал?

- Хотя бы и про обоз.

- Ну и я же о нем! Чтобы и хлеба, и зрелищ. Так вот, значит, заляжем и будем лежать, пока обоз не появится.

- Долго ждать придется. А курсак-то пустой. Кузя рассердился:

- Курсак пустой не у тебя одного.

- Правильно! - вмешалась Инна. - Не будем хныкать. Не будем, мальчики?

- Дальше давай, Кузнецов, - решительно сказал Кастерин и строго поглядел на Слободкина.- Кузнецов у нас старший?

- Допустим.

- Не допустим, а старший. Слушай!- Кастерин слегка толкнул Слободкина в плечо. - А ты говори, - глянул он на Кузю.

- Я сказал уже: выберем место, заляжем, будем караулить обоз.

- Насчет места ты не сказал, - буркнул Слободкин.

- Вот это совсем другой разговор! - опять хотел толкнуть его Кастерин.

Слободкин инстинктивно отшатнулся.

- Тише ты его, - остановил руку Кастерина Кузя, - он ведь все равно не скажет, что у него чугун в боку. Конспиратор великий. Как себя чувствуешь, Слобода?

- Идите вы все к лешему! Про обоз давай... Кузя объяснил, как представляет себе налет на немецких обозников. План был разумный, продуманный.

- Я ж говорю - старший, - резюмировал Кастерин,

- Подходит, - согласился Слободкин. Общими силами кое-что уточнили.

- Тут самое главное - не зарваться, - сказал Кузя. - Как говорится, вовремя приплыть, вовремя отчалить.

Когда начало темнеть и Инна закончила ежедневную перевязку, вышли из леса, подошли вплотную к шоссе, залегли в кустах. Договорились спать по очереди. Бесконечно тянулись часы ожидания.

- Ты почему не спишь? - шепотом спросил Слободкин Кузю. - Твой черед ведь.

- А ты почему?

- Мое время вышло уже. Я по звезде слежу.

- По звезде? Ты что, сквозь облака видишь?

- Вон там, на горизонте, светится одна.

Кузя на локтях подтянулся поближе к приятелю,

- Где?

Слободкин взял Кузину руку, показал ею на звезду, которая действительно еле теплилась на самом краешке неба.

- От меня тоже видно,- подал голос Кастерин.

- Значит, так-то вы спите? - сказал Кузя. - А договорились еще. Только "медицина" отдыхает, так получается? Ну, ей при всех графиках положено. Отбой!

Полежали несколько минут молча.

- А звезды уже нет,- послышался девичий шепот.

- "Медицина"?!

- Не зовите меня больше так. Я такой же человек, как все.

- Ты прелесть у нас, Инкин,- как-то очень задумчиво и мечтательно сказал Слободкин.- Ты мне напоминаешь...

- Отставить! - на этот раз совсем решительно и властно рявкнул Кузя.

Впрочем, и без его команды так на так бы и получилось - проснулась Варшавка. Загудела, залязгала - сначала вдалеке, потом ближе, ближе и скоро вся налилась железным громом...

Опять потерян был счет часам и минутам. Скоро солнце со всех сторон начало обшаривать жидкие кустики, в которых спрятались четверо. Пекло нещадно, без перерыва, без жалости. А на кебе, как назло, ни единого облачка. Только комариная ряска между землей и солнцем. Все опухли опять до чертиков. Пожалели даже, что так близко к дороге легли, но в лесок перебраться уже не было никакой возможности, хоть и недалече он был и все время манил своей тенью.