Паразиты

— Хорошо, — преодолев сомнения, согласилась мама Соня. — Поехали в Дубну… Там имеется ночной танцевальный клуб «Аэлита». В этом клубе мы с Мордашкой всегда и встречаемся.

— Что скажешь, друг? — спросил Кирпич у Обреза. — Тебе это название клуба о чем-нибудь говорит?

— Да, есть там одно такое злачное заведение. Все молодые отморозки там пасутся, — ответил Обрез.

— Значит, туда мы и поедем. Надо же соблюсти этикет. Дама нас представит господину Мордашке. Скажет, что мы ее лучшие друзья. Разве не так? — обратился Кирпич с вопросом к маме Соне, весьма чувствительно ущипнув ее за ляжку.

— Ой! — взвизгнула «мама» и тут же подтвердила: — Так-так…

— Ну вот, а я что говорил! — добродушно заметил Кирпич. — А пока будем добираться до знаменитого города «физиков и лириков», пошуруем у дамы между… — И Кирпич, не смущаясь, сделал движение рукой к женским коленкам, от чего мама Соня сжалась в комок. — Не боись, коза драная! В сумочке твоей пошарим. А ты уж и обрадовалась? Что это там у нас такое? Во! Удостоверения… Скажите пожалуйста! Глянь, друг! У нее тут полная сумка чистых «корочек».

— Что за «корочки»? — оглянулся Обрез.

— Это удостоверения помощников депутата Госдумы от ЛДПР. Во как! А что, друг, не заняться ли нам политикой? Мамуля, я такое же хочу! Выписывай прямо счас!..

У здания, где находился ночной клуб «Аэлита», «Нива» Кирпича притормозила примерно через час.

— Вот это место, — сказала мама Соня. — Только мы зря сюда прикатили. Мордашка сегодня в Москве. Он появится только завтра.

— Что ж ты раньше молчала, бестия? — злобно выпучил глаза Кирпич. — Хотел я тебя отпустить подобру-поздорову, но нет… Друг, — тут же обратился он к Обрезу, — подержи пока дамочку у себя. Можешь с ней позабавиться, если захочешь… Завтра она нас все-таки познакомит с Мордашкой. И учти, мамочка-мамуля, это твой последний шанс уцелеть.

* * *

Гвоздю надоело сиднем сидеть в санатории, играть втихаря с Петровичем в карты «по маленькой» и давить клопов. Его обуяла жажда деятельности, но делать было абсолютно нечего. Кирпич не появлялся в течение целого дня, и следить было не за кем. Правда, одно развлечение для пациентов санатория «Зеленая роща» все-таки нашлось: вечером во вторник главврач Нина Самойловна собрала всех немногочисленных обитателей санатория-профилактория в небольшом зале и прочитала нудную лекцию о туберкулезе, от которой многих слушателей даже в сон потянуло. Многих, но не Гвоздя. Он всерьез решил бороться со своим недугом, и для этого ему жизненно необходимо было узнать об этой заразе как можно больше.

— Штаммы туберкулезной палочки, палочки Коха, сейчас приобрели неимоверную устойчивость ко многим антибиотикам, и потому лечить больных этой инфекцией практически нечем, — честно признавалась главврач, расхаживая по небольшой импровизированной сцене, заложив руки за спину. — Мы, специалисты, рассчитали, что за ближайшие десять лет в мире туберкулезом заболеют никак не меньше тридцати миллионов человек. Никак не меньше! Уже сейчас статистика заболеваний следующая: ежегодно туберкулезом заболевают около восьми миллионов человек, а три миллиона уже заболевших погибает. Наша страна по этой программе относится к слаборазвитым странам…

«И не только по этой, — отметил про себя Гвоздь. — Наша «могучая и непобедимая» все больше превращается в страну третьего мира, с которой считаются все меньше и меньше…»

— …За последние годы в нашей стране в десять раз увеличилась заболеваемость туберкулезом! — словно с кем-то споря, гневно выкрикивала с трибуны Нина Самойловна, от чего, казалось, даже металлические дужки оправы ее очков раскалились докрасна. — У нас каждый больной ежедневно инфицирует до двадцати пяти человек, пять из которых обязательно заболевают…

Гвоздь непроизвольно отодвинулся подальше от умиротворенно посапывающего Петровича, сидевшего на стуле рядом с ним, совсем забыв о том, что сам давно и безнадежно болен.

А Нина Самойловна продолжала кричать, размахивая руками:

— Я скажу даже больше! Лечить туберкулез уже сейчас практически некому! Наши фтизиатры в основном пожилые женщины, которые вот-вот уйдут из практического здравоохранения на пенсию. Молодых же специалистов в нашу область медицины никакими калачами не заманишь…

Слова главврача окончательно растревожили Гвоздя, и он пришел к выводу, что надо поменьше торчать в санатории, побольше двигаться на свежем воздухе, почаще выбираться в соседние города, чтобы наблюдать за тем, как живут простые россияне.

Кирпич вернулся в санаторий вечером к самому ужину. Гвоздь обратил внимание на то, что никто его за это даже не упрекнул, смекнув, что даже главврач не хочет связываться с таким бандитом.

Переночевав в палате, Кирпич снова куда-то исчез.

«Черт с ним, — с сожалением подумал Гвоздь. — За этим живчиком мне все равно не угнаться…»

Позавтракав, Гвоздь испросил у главврача разрешение на «увольнение в город» и, получив таковое, отправился на железнодорожную станцию, решив добраться до Дубны на московской электричке, а там походить по городу, зайти в магазины. В общем, на людей посмотреть и себя показать.