Парфюм для студентки

— Золотце, не надо бегать, — ласково говорю ей и глажу по голове.

— Я баясь, что вы бисьтро пайдете, — говорит девочка, задрав голову.

— Любаш, а хочешь я тебя понесу, и ты будешь высокой, как я? — предлагает Кирилл.

— Правда? — восклицает девочка и ее глаза загораются от этого, как рождественская елка.

— Конечно, — отвечает ей Кирилл и взяв Любашу, сажает на свои плечи. — Хорошо видно?

— Дааа! — кричит девочка.

Пока Кирилл нес девочку и обходил низкие деревья, я тихо шла рядом и любовалась. Воронцову было плевать, что девочка своими кроссовками пачкает его светлый свитер и даже, что кому-то скоро оторвут часть и так немногочисленных волос.

И это тот о ком пишут в прессе! Не верю! Совершенно два разных человека.

Перед тем, как войти в дом, Кирилл спускает девочку на землю и открыв для нас дверь, пропускает внутрь, где меня тут же начинают изучать несколько десятков глаз.

Чувствую себя экспонатом.

— Привет, я Ева, — представляюсь смущенно.

— Привет, Ева, — говорят они хором и дальше молчат, глядя на меня и странно улыбаясь.

Что делать дальше?

Почему Воронцов молчит и просто стоит рядом?

— Ева хаоший, — говорит Любаша и становится рядом со мной, прижавшись к моей ноге.

— Ты читала Питер Пэна? — спрашивает белокурый мальчик.

— Да, — отвечаю ему.

— И как он тебе? — спрашивает русоволосая девочка лет семи.

— В детстве это была моя любимая книга — отвечаю с улыбкой на губах, вспомнив, как все в моей комнате было с Питер Пэном и Динь-Динь. И как доставала родителей, пойти на новый мюзикл про Питер Пэна.

— Наша! — кричит одна из девочек, и они все бегут меня обнимать. Все разом. Больше двадцати человек.

Хорошо, что Любашу Кирилл на руки вовремя подхватил, а то затоптали бы букашку.

Пока меня обнимают, я пораженно смотрю на Кирилла и глазами спрашиваю: что происходит?

— Ритуал принятия в семью, — говорит он одними губами. — Ты… — поднимает большой палец вверх.

— Так, охламоны! — зовет их пожилая женщина — Сейчас напугаете невесту Кирилла Сергеевича.

Невесту?

Смотрю на Воронцова, а тот еле сдерживает смех, но этого не отрицает.

— Почему она? — спрашивает рыженькая девушка, которой точно шестнадцать или семнадцать — Почему не я?

— Не люблю рыженьких, — отвечает он ей, явно подыграя, — Да и ты, Дина, смой наконец всю косметику со своего лица. Она тебя старит и делает похожей на девушку легкого поведения.

— Ну да, а в интернете тебя со всякими видят и с такими как я тоже — зло улыбается ему — Извини, у твоего жениха богатое прошлое. Как ты вообще на него повелась… — последнее она говорит мне

— Прошу уважать меня, мой выбор и Еву. И Ева пока только моя девушка. Для женитьбы я еще не готов, — внимательным взглядом обошел всех и затем перевел тему: — А теперь кто хочет помочь Еве с пирожками, мыть руки и ждем вас на кухне. — отпускает Любашу и дает ей присоединиться к другим.

Взяв меня за руку, он потащил мою послушную тушку мимо детей прямо по коридору.

— Думаю, ты был резковат с девочкой. В этом возрасте они мечтают о любви и трепетно относятся к своему внешнему виду, — говорю ему робко — А ты разнес ее в пух и прах.

— Возможно, но лучше правду ей скажу я, чем кто-то кто ее обидит. А не дай бог ее кто за проститутку примет? — высказывает он. — Для нее давно я не прекрасный принц, но на мои советы она равняется, так как я из того типа мужчин, о которых она мечтает. Но поверь, она любит меня… Даже сквозь пелену ненависти.

— У тебя такая тактика? — спрашиваю его, когда мы входим в огромную кухню. — Заставлять девочек ненавидеть себя, а потом резко очаровывать?

— Даже не думал об этом, — говорит он и усмехается. — А что тебя уже очаровал?

— Немного, — говорю ему и прохожу к раковине, чтобы помыть руки.

Включаю воду и таки успеваю вымыть руки.

— А я думаю, что много, — произносит он мне на ухо, а его руки появляется на краях раковины, заключив меня в ловушку.

— Ты такой самоуверенный, Кирилл Воронцов!

— Скажи мне, что тебе это не нравится, — томно произносит мне на второе ухо и затем прикусывает его.

— Нравится, — признаюсь я и чувствую, как низ живота сводит спазмом.

— Повернись ко мне, — просит он и я как кукла выполняю его просьбу. Смотрю в его глаза и тону от собственных чувств, что вызывает во мне Воронцов. Сама того не понимая, тянусь к его губам…

— Я се! — говорит Любаша и заходит в кухню, протягивая нам свои руки — Я мыла!

Ой…

— Молодец, — произносит Кирилл с улыбкой и отпустив меня, идет к девочке. — Что нам с Любашей делать?

Эта ситуация кажется такой обыденной. Будто бы поцелуи на кухне, для нас с Кириллом привычное дело. А Любаша… наша дочь, которая мешает родителям уединится.