Парфюм для студентки

«Мария Сергеевна, можете считать это письмо заявлением на увольнение. Я ухожу из ресторана и из жизни вашей семьи. У меня есть на то причины. Зарплата мне не нужна… Я найду другую работу.

Спасибо, что показали мне настоящего Кирилла. Вы были правы, он хороший. Я не подхожу вашему брату, потому что плохая.

Возможно, после моего ухода Кирилл будет страдать, поэтому прошу вас помогите ему преодолеть это и попросите не искать меня. От этого станет только хуже и ему и мне.

Я ушла ради него!

Прошу тебя, помоги мне! Спаси своего брата ради него же! Или ради меня! Ради Ксюши! Ради вашей семьи!

Спасибо за все, Маша!

Ева»

— Она не хочет меня видеть, — говорю я Маше и чувствую, как по щеке катится слеза.

Я плачу.

Впервые я плачу…

До чего же больно! Зачем она так?!

— Каждая женщина после таких слов хочет, чтобы ее нашли, обняли и больше не отпускали, — делится тайнами сестра — Но Еве нужно прийти в себя. В ее жизни явно что-то происходит. Дай ей время!

— Думаешь? — спрашиваю Машу.

— Да, — соглашается сестра — Займись пока Любашей и ее лечением. Малышке нужна твоя забота, а Ева… если любит, то вернется сама. А если не вернется, то я помогу тебе ее вернуть.

— А вдруг ей нужна сейчас моя помощь?

— Делай, как знаешь, Кирилл, но она явно не хочет, чтобы ты сейчас появлялся в ее жизни.

— Хорошо! Я дам ей время! — шепчу и направляюсь в комнату Любаши. Эта малышка единственная сейчас, кто может мне помочь справится с моими чувствами.

Говорят, если любишь отпусти… Кто этот умник, что придумал такое глупое утверждение? Он сам отпускал того, кого любит? Знает, как хреново на душе?

Знает? Ни черта он не знает!

Это больно! Чертовски больно и разрушительно! Тебя ломает каждую секунду! Тебя бьет об невидимую стену каждую минуту! Тебя протыкают ножом и прокручивают его каждый час! Тебе хочет сдохнуть каждую миллисекунду этих проклятый дней, когда вы не вместе.

Вот что значит разлука. Разлука — это боль… И я желаю каждому, кто любит, не почувствовать эту боль на себе…

Глава 31

Кирилл

Месяц…

Прошел уже целый месяц, а Ева так и не вернулась ко мне и Любаше. Я порывался написать ей, позвонить, приехать, но каждый раз останавливал себя.

Ей нужно время — повторял и повторял каждый раз… Меня уже тошнит от этой фразы.

Сколько времени ей нужно? Еще месяц? Год?

Я скучал, но отчаянно цеплял на себя маску равнодушия и внутренней гармонии. Не показывал своих истинных чувств никому. Иногда даже себе.

Я оформил полноценную опеку над Любашей и теперь я отец Любви Воронцовой. Неделю назад Любаше провели операцию на сердце и теперь мы медленно, но верно идем на поправку. У девочки действительно были большие проблемы со здоровьем и если бы тогда не Ева… девочку не спасли бы. Лишь с Любашей я наконец становлюсь собой. Она напоминает мне Еву.

Пока Любаша в больнице, под присмотром врачей, медсестер, Сони и моего дяди, я работаю в своей сети. Преподавание в университете я бросил, когда начал среди студентов высматривать Еву, но она так и не появилась. Я не мог больше находиться в этом дурдоме, где бесило все! Абсолютно все!

По вечерам, после того, как навещал Любашу, приходил домой, ложился спать, в надежде, что завтра она придет. Я ненавидел каждый день вдали от нее.

Но однажды она позвонила с незнакомого номера… Это был двадцать девятый день нашей разлуки.

Я поднял трубку, но там молчали.

— Ева, — догадался я — Зачем звонишь? — холодно поинтересовался, хотя самому выть хотелось от тоски.

На том конце всхлипнули.