Парфюмер звонит первым

– Я… Знаешь ли, Танюшка, эти стервецы меня тоже захватили. Но ты не волнуйся, я все сделаю, как они скажут. Я все их требования выполню. И тогда они нас отпустят. И меня, и тебя. Обязательно отпустят. Самое позднее, сегодня к вечеру. Я тебе обещаю. Потерпи, моя родная. Все будет хорошо.

– Хотелось бы, – полуравнодушно откликнулась Татьяна.

Тут тюремщик Ходасевича нажал на «отбой».

– Я вижу вы все поняли, полковник, – сказал он. – И про себя, и про Татьяну свою. Все правильно поняли. А теперь самое время позвонить в Центр и дать отбой операции с теплоходом. Будете звонить?

– Буду.

– Какой номер набрать?

– Двести двадцать четыре – ноль пять – ноль семь.

Валерий Петрович решил звонить Ибрагимову прямо на службу. Все равно он сейчас, скорей всего, в своем кабинете, готовит операцию – если только уже не вылетел со своими «детишками» в Костров. Но тогда его все равно отыщут телефонисты и соединят.

Похититель, набирая номер, предупредил Ходасевича:

– У вас, товарищ полковник, имеется одна попытка и ровно тридцать секунд времени. Через полминуты я нажимаю на «отбой».

Он поднес мобильник к уху полковника. Трубку взяли со второго гудка.

– Время пошло, – шепнул мужчина и демонстративно уставился на часы на своем запястье.

– Олежек, слушай меня внимательно и не перебивай, у меня очень мало времени, – проговорил Ходасевич, когда услышал в трубке «слушаю, Ибрагимов». – Надо немедленно остановить все действия по теплоходу «Нахичевань». Что б они там ни делали, что б ни везли, куда б ни шли – дай им разгрузиться и спокойно уйти. Я тебя очень прошу. Это вопрос жизни и смерти – и, к сожалению, не только моей. Как ты понял меня?

– Понял хорошо, – рассудительно откликнулся Ибрагимов, – ты просишь остановить операцию по «Нахичевани». А где ты сам?

– Я взят в заложники, равно как и моя Татьяна, – сухо доложил Ходасевич.

– Как твое здоровье? – озабоченно спросил Ибрагимов.

– Честно говоря, неважно.

И в этот момент седой похититель щелкнул на кнопку «отбой» на телефоне. Связь прервалась.

– Свидание окончено, – ухмыльнулся он. – Что ж, теперь вам, полковник, остается только молиться, чтобы ваши московские товарищи действительно поняли все, как надо.

«Очень хорошо, что я звонил со своего телефона по прямому на Лубянку. Значит, что ж это получается? Разговор наш с Ибрагимовым наверняка записан. Через минуту-другую они определят координаты точки, откуда прошел звонок. После этого Ибрагимову найти местонахождение моей трубки, а значит, и меня – всего лишь дело техники».

Похититель тем временем открыл заднюю дверь фургона. В кузов ворвалась ночная летняя прохлада. Судя по запахам и звукам – а пахло сыростью, и слышался плеск воды, и раздался гудок буксира, – их машина стояла на мосту. По всей видимости, то был один из мостов через Танаис. Фонари, горевшие через один, на секунду осветили лицо и фигуру похитителя, и Валерий Петрович окончательно убедился, что тот совсем не молод – ему не менее пятидесяти. Но при этом он суховат и крепок, и черты его лица и в самом деле выдают в нем человека восточных кровей.

И тут похититель размахнулся и швырнул мобильный телефон Ходасевича через перила в реку. Спустя довольно продолжительное время раздался короткий всплеск.

– Ну, вот и все, – удовлетворенно сказал мужчина, – не надо, полковник, надеяться, что вы умнее других. Теперь вас уж точно никто не найдет. Можете на это даже не рассчитывать.

Он закрыл створки дверей и коротко стукнул в кабину: «Поехали!»

Команду услышали, автомобиль тронулся и стал набирать ход.

Глава 12

Москва

24 июня, четверг, 1 час 50 минут ночи

Старлей принес полковнику Ибрагимову распечатку его последнего телефонного разговора с Ходасевичем.

– Откуда он звонил? – бросил Ибрагимов.

– Со своего мобильного телефона.

– А из какого места, засекли?

– Так точно. Из точки с координатами…

– К черту координаты! Где она находится?

– На окраине города Кострова. Как раз с середины реки. Видимо, с моста. Или с катера.

– А дальше?

– Что – дальше? – вылупил глаза старлей.

– Дальше – это значит: вы дальнейшие передвижения Ходасевича засекли? – Ибрагимова порой бесила инфантильная тупость поколения нынешних двадцатилетних. Все им приходилось разжевывать. – Куда после звонка поехал – или побежал, пошел – Ходасевич? То есть сигнал с его мобильника?

– Не могу знать, товарищ полковник. Ничего не смогли засечь! Непосредственно после звонка вам сигнал от телефона товарища Ходасевича исчез. Видимо, его SIM-карта разрушена. Последний сигнал с нее пришел из точки вашего с ним разговора.

«Хитрые мерзавцы, – подумал Ибрагимов о тех, кто захватил в Кострове его друга, – предусмотрительные. Похоже, после звонка телефон просто в речку выбросили».

– Вы что-то сказали, товарищ полковник?

– Нет, ступайте, занимайтесь своим делом.

После того как нынешним вечером Ибрагимов получил от Ходасевича видеозапись, сделанную Шангиным: погрузка на «Нахичевань», убийство детей, погоня за случайным свидетелем, – он вызвал на службу всех офицеров своего отдела. Двое из них сейчас работали над картинкой.