Пари, милорд!

Лорд Стейн нахмурился. Прошелся по мне неприязненным взглядом, задержался ненадолго на кружке в моих руках, а потом резко развернулся и выехал из кухни. Не произнеся при этом ни слова.

Понятно. Решил меня игнорировать. Что ж, не сказать, что такой уж непредсказуемый ход, чего-то подобного я и ожидала, учитывая нашу встречу. Хорошо хоть, выгонять больше не стал.

Я покосилась на потемневшие окна и вздохнула. Вечер опустился на Бреголь незаметно, затронув в душе те струны, которых лучше бы лишний раз не касаться. И собственная неприкаянность почувствовалась вдруг так остро, что захотелось плакать. Но вместо этого я отхлебнула слегка остывший чай и задумалась о том, как быть с несговорчивым пациентом. Судя по всему, тот упорно стремился остаться в одиночестве. Но в его случае это был не лучший выход. Лорд Стейн показался мне достаточно сильным, и это было хорошо. Если бы не одно но. Когда такие люди теряют надежду на выздоровление, то одиночество может сыграть с ними злую шутку. Я хорошо помнила своего первого пациента, Ноэля Грэма. Боевой маг, орденоносец и герой, он оказался прикован к постели, но старался бороться. Ровно до тех пор, пока не понял, что лечение не приносит успеха. После этого он замкнулся в себе и спустя пару недель, когда рядом с ним не оказалось сиделки, попытался покончить с собой. Я тогда чудом успела его откачать. А потом добрых два месяца следила за каждым движением тера, чтобы он не повторил попытку. И только когда маг пошел на поправку и смог ходить, я сумела успокоиться. А вскоре и распрощаться с Грэмом.

Я посмотрела на падающий за окном снег и улыбнулась. Хорошо, когда пациенты выздоравливают…

– Ничего, лорд Стейн, – прошептала вслух, глядя на свое отражение в темном окне. – Как бы вы ни сопротивлялись, я все равно попробую вам помочь. А для начала вас нужно просто немного расшевелить.

Я допила чай, подумала пару минут, а потом кивнула самой себе и открыла шкаф, в котором при первом беглом осмотре заметила большую банку с мукой. И спустя несколько минут, воспользовавшись нужными продуктами из стазшкафа, уже вымешивала тесто для лимонных кексов.

Рольф Стейн

Он оторвал голову от бумаг и нахмурился. Что-то было не так. Поначалу он даже не понял – что? Бродило нечто неясное, странное, отвлекающее. В обстановке дома, в его атмосфере, в настроении. Рольф посмотрел на дверь и нахмурился сильнее. В комнату просачивался давно забытый аромат. Он будил воспоминания о теплых зимних праздниках, о высокой, украшенной разноцветными гирляндами ели, о звонком смехе сестры и неспешных разговорах родителей. Да. Так пахло в доме, когда он был ребенком. Какая-то выпечка. Точно. Кажется, лимонные кексы.

Рольф прикрыл глаза и принюхался. В душе, там, где за последний год все покрылось пеплом равнодушия, что-то шевельнулось. Не чувства, нет. Скорее, их слабое подобие.

Он ведь запретил себе чувствовать. Отключил эмоции, запер их на замок, превратившись в бездушную машину. Так было легче. Не думать. Не проживать заново тот роковой день, не возвращаться мыслями в ту несчастливую зиму и не пытаться понять, был ли у него выбор? Мог ли он сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить несчастье?

Рольф качнул головой и снова склонился над бумагами. Глупо. Ему нужно работать, а не ворошить прошлое. Но прежнее холодное и ясное сознание не возвращалось. И чертежи больше не могли поглотить его целиком, без остатка. Лимонный аромат выпечки мягко окутывал, проникал в душу, взламывал его равнодушие и вытаскивал то, что Рольф не хотел вспоминать ни при каких обстоятельствах. И все же вспоминал. Теплый свет очага падает на мерахскую плитку пола. За высокими окнами густо сыпет снег. В трубе тихо подвывает ветер, и кажется, что он поет вместе с Ирис веселую зимнюю песенку. Тот день был одним из многих счастливых дней его детства. И в замке тогда точно так же пахло лимонной выпечкой и хвоей.

Рольф не выдержал. Выехал из-за стола и направился к кухне. По мере приближения к ней аромат становился ярче и сочнее. Он уже не обволакивал – бил наотмашь, и сопротивляться тому теплому и живому, что олицетворял проклятый запах, становилось все сложнее.

– Кто разрешал вам хозяйничать в моем доме?

Рольф холодно посмотрел на застывшую при его появлении девушку и успел заметить, как по ее щекам медленно разливается румянец.

– В договоре есть пункт о двухразовом питании за счет нанимателя. Но поскольку у вас нет кухарки, я решила приготовить еду сама.

Ему показалось, что девица смутилась, но уже в следующее мгновение он встретил твердый взгляд зеленых глаз и понял, что ошибся. Она не смутилась, нет. Скорее, насторожилась.

Внутри снова шевельнулось странное ощущение. По большому счету, Рольф давно забыл, каково это – злиться. Или волноваться. Или испытывать все остальные человеческие чувства. Он лишил себя этих ненужных атавизмов. И ничуть об этом не жалел. Магия, даже такая искалеченная, как у него, неплохо облегчала жизнь, убирая глупые эмоции.