Пария

- Хотела бы я знать. Он очень странный тип, и, похоже, испытывает ко мне что-то вроде симпатии. 

- У него мозги поджарились, - произнес Юдика. – Даже не сомневаюсь: он тебя пришибет, когда увидит в следующий раз. 

- Не исключено, - согласилась я.

Итак, я стояла на улице Гельдер и звонила в медный колокольчик. Выставка в большой витрине изменилась. Вызвавшие у меня тревожное ощущение манекены – братик и сестричка – забрали свои кресла и ушли. Вместо них на атласной подушке покоился большой, старинный с виду фолиант ин-кватро, стеклянное пресс-папье удерживало его тонкие страницы раскрытыми.

Я подошла к витрине и заглянула внутрь, на мгновение задержав взгляд на моем бледном отражении в стекле – я надеялась, что кропотливо наложенная косметика эффективно скроет мои синяки.

Этой книге, насколько я могла оценить, было примерно сто лет, и она повествовала об истории «Святого Орфея». Страница, на которой она была раскрыта, содержала часть главы, посвященной «Эвдемонической Войне» - таково было старое название события, которое теперь называли «Орфеанской Войной», «Старой Войной» или просто «войной», потому что все в Королеве Мэб понимали, о чем идет речь. Текст украшали броские иллюстрации. Боевые машины и аугметизированные берсерки выслеживали друг друга и вступали в схватки между столбцами элегантного шрифта. Заглавные буквы были выполнены в виде мифических животных – таких, как единороги или мантикоры. Берсерки, насколько я понимала, были теми, кого впоследствии стали называть Слепошарыми Вояками. 

В верхнем правом углу витрины я увидела небольшую белую карточку. На ней значилось: 

История Орфея и Эвдемонического Конфликта,

Издатель – неизвестен, Санкур, 712.M39

Цена по запросу

На секунду я задумалась. 712? Такого не могло быть. Почти восемнадцать сотен лет назад? Нет, это явно какая-то ошибка. Война была событием довольно давней истории, я знала это. Но она была всего лишь несколько веков назад – не восемнадцать сотен лет. 

- Моя дорогая мамзель Ресиди.

Я развернулась, отвлекшись от созерцания реликвии, и увидела владельца магазина Лупана, ожидавшего меня в открытой двери. Весь его облик, до мельчайших деталей, был таким же как вчера. Он был чопорен, безупречно выстиран, накрахмален и отглажен. Его манеры были столь же исполнены достоинства, как у пышно разукрашенных сервиторов, которые поставили перед нами чашки шоколада и тарелки с иокумом.

Он напоминал куклу, отлично управляемую марионетку. Эта странная мысль внезапно пришла мне в голову – и я уже не могла отогнать ее.

Я понимала, что все это – последствия стресса. Мэм Мордаунт учила нас, что психологическая травма ослабляет разум, делая его излишне восприимчивым к странным фантазиям и игре воображения, которые делают его еще более неустойчивым. Это было словно спиральный путь, неуклонно ведущий вниз – значит, подобного следовало избегать. Существовали методы, позволявшие сделать это. Надо было очистить разум и укрепить мой дух. Сон был бы отличным подспорьем, но сейчас, в торговом доме «Блэкуордс», об это нечего было и думать. Мне нужно было время – хотя бы краткие минуты – для спокойного размышления и медитации. Лупан был всецело поглощен беседой со мной, то рвение и внимательность, с которыми он повествовал о тех или иных вещицах и редкостях, привели мой затуманенный разум к мысли, что он похож на театральную куклу – вроде тех, которых я видела в витрине вчера – и его рот движется в согласии с репликами, которые подает голос кого-то, скрытого за кулисами.

- Книга у вас в витрине, - произнесла я.

- Ах да, - вспомнил он. – «История»

- Она выглядит… интригующе.

- Отличный экземпляр, мамзель, - согласился он. - …хотя я не знал, что у вашего нанимателя особый интерес к книгам. 

- К древностям, - поправила я. – Я уже обращала ваше внимание, что он интересуется по-настоящему старинными вещами. А этой книге, я полагаю, около восемнадцати веков.

- Так и есть.

- Большая редкость для вещи, созданной из бумаги.

- Но, как бы то ни было, вы можете взглянуть на нее - заверил он. 

Я ответила, что так и сделаю. Я знала, что ему потребуется некоторое время, чтобы взять ее из витрины – и это позволит мне посидеть в тишине и одиночестве, что несомненно помогло бы начать мыслить более ясно.