Пария

Мы поднялись наверх. В помещении было пусто – только несколько юнцов дремали на тюфяках и старуха кипятила оловянный чайник на переносной плитке. Место, которое раньше принадлежало Падуе Прэйт, сейчас было занято другим человеком, но я быстро нашла свободное местечко. Я знала, как все здесь устроено. Вновь пришедший просто занимал ближайшее свободное место.

Место, которое я нашла, находилось под скосом крыши, там лежала пара грязных матрасов, а с карниза спускалась старая зеленая шелковая занавеска, которую при желании можно было задернуть.

- Это здесь? – не понял Лайтберн.

- Мы подождем здесь моего друга, - ответила я.

Он уселся на один из матрасов. Было видно, что мои слова не убедили его, и он в любой момент готов вскочить и сбежать.

Через несколько минут я увидела Лукрею – молодую натурщицу и колористку, которая жила здесь и в те времена, когда я была Падуей Прэйт. Она выглядела еще более тощей, чем я помнила. Я пошла поздороваться, оставив Лайтберна сидеть, где сидел, не спуская с меня глаз.

- Падуя? – взвизгнула Лукрея – Ты вернулась! 

Похоже, она была рада видеть меня… несмотря на то, что ее глаза были подернуты поволокой от употребления лхо.

- У меня не выгорело с работой, - произнесла я. – Так что, я решила вернуться. Констан все еще здесь? 

Она кивнула.

- Он пару раз вспоминал тебя. Похоже, он положил на тебя глаз. Вот он обрадуется, что ты вернулась.

Шадрейк был малосимпатичным субъектом, говорили, что он относится к натурщицам, как к игрушкам – использует их и выбрасывает.

- Пусть-ка держит свои хотелки при себе. – заявила я.

- Он по-прежнему очень хорошо платит тем, кто может позировать так же хорошо, как ты, - сообщила она. – Тебе имеет смысл его использовать. Он заинтересован в тебе, так пользуйся этим пока можно - в своих интересах. 

Я пожала плечами. По ее тону я предположила, что Шадрейк либо уже получил от нее что хотел, и выгнал – либо она недовольна тем, что он не обращает на нее внимания. И, боюсь, это было скорее второе – она казалась слишком худой и бледной для него. Бедность, плохое питание и лхо истощали Лукрею – и это не шло на пользу ее внешности. Шадрейк любил своих девочек и мальчиков – но он предпочитал более здоровый вид; облик, излучающий грубоватую энергию. Если же их красота начинала разрушаться и юность – увядать, для него это было равносильно разрушению и увяданию его самого. 

- А кто-нибудь еще спрашивал про меня? – задала я вопрос.

- Да так, пара человек, - ответила она. - …после того, как ты пропала так внезапно. – Она назвала несколько имен, эти члены коммуны стали друзьями Падуи во время ее недолгого пребывания здесь. – А в последнее время вообще никто.

Я кивнула. 

- Где ты достала эти вещички? – спросила она, охваченная внезапным интересом. – Прямо, глаз не отвести! Такой фасон, красотища! 

Я была облачена в мокрый, а сейчас еще и испачканный – но по-прежнему элегантный костюм Лаурели Ресиди.

- Эти? – произнесла я, опустив голову, чтобы оглядеть себя. – Терпеть не могу это тряпье. Эти чопорные шмотки заставил меня нацепить художник, с которым я занималась. 

- Кто такой? – спросила она.

- Сим, ему платит Совет Регентов.

Похоже, это произвело на нее впечатление.

- Но он – честный человек. И, говорят, хорошо платит.

- Да он не лучше Шадрейка. Грязный старый развратник. Он хотел нарисовать меня, потом потребовал большего. Когда я отказалась и сказала, что ухожу, он не отдал мне мою одежду – так что, пришлось идти в чем была. 

Лукрея хихикнула.

- Они ужас до чего неудобные, - произнесла я.

- А это кто? – шепотом спросила она, показав глазами в сторону Лайтберна.

- Пока и сама не знаю, - ответила я. – Он таскается за мной, словно пес.

- А он ничего, хотя и мрачный, - заметила она. – Похоже, опасный тип. Мне нравится, когда парни так смотрят.

- Я пока не решила, буду ли иметь с ним дело. – ответила я. 

Она улыбнулась мне и обняла с неподдельным энтузиазмом. Я чувствовала запах ее немытого тела, ощущала ее несвежее дыхание и, кажется, могла бы пересчитать все ее кости. 

- Так приятно видеть тебя снова, Пад! – воскликнула она. - Почему бы тебе не заглянуть в мою берлогу, покурить и поболтать? 

- Так и сделаю, - заверила я. Больно было видеть, как она изменилась с нашей последней встречи. Похоже, она совсем перестала следить за собой. – Я только разберу вещи и спущусь. 

Я вернулась к Лайтберну, задернула занавеску и села. Я решила, что могу дать Юдике несколько часов – а может быть, даже всю ночь. Темнело, и меня совсем не радовала перспектива бродить по окрестностям после захода солнца. Кроме того, Лайтберн отказался говорить мне, насколько далеко было идти к Мэм Мордаунт. 

Ожидая, я вытащила синюю книжицу и начала изучать ее, рассчитывая немного больше узнать о тайном обществе, которое стало смертельным врагом Зоны Дня и так жестоко разбило наши жизни. Работая, я попыталась расслабиться и прогнать все посторонние мысли, используя мою успокаивающую литанию. Голос сестры Бисмиллы в моем воображении, голос, который, как я подозревала, мне уже никогда не придется услышать, был очень печален.