Пария

Я перевернула каждый из архивных ящичков, в которые были заключены книги. «Жизнь Орфея». «История губернаторства Санкур и Правления Человека в Субсекторе Ангелус». Драма под названием «Король в желтом». Трактат об использовании масок и иные мысли о правдоподобности персонажа»…

Книг было много, названия большинства из них были мне неясны. Одна из них была совсем маленькой, в синем переплете, на котором не было никаких обозначений. Я открыла ящичек и вынула ее. Это был блокнот, его пожелтевшие страницы были исписаны от руки. Я решила, что он вполне уместно выглядел бы среди блокнотов Секретеря. Записи были сделаны коричневатыми чернилами, четким безупречно-ровным почерком. Я не могла прочесть ничего, потому что записи были сделаны с использованием чего-то вроде шифра, или, вернее, на языке, которого я не знала. Но на внутреннем форзаце был номер — 119 — и слова, написанные на анграбике:

«Повседневные записи Лилеан Чейз; о ее знании (иначе — о ее Когнитэ)»

Я моргнула. Слово обрело смысл.

— Он возвращается, — произнес мужской голос из тени. — Тебе нужно уходить, или он схватит тебя.

Пораженная, я обернулась. Мужчина выступил из затененного дверного проема. Он был бледным, с небольшой темной бородкой. У него были длинные волосы, черные и довольно растрепанные, они падали на воротник. Его одежда тоже была темной. Он глядел на меня серыми глазами — его взгляд не был дружелюбным или враждебным, он просто был.

— Кто вы? — спросила я.

— Он пытался захватить тебя, не применяя силу, — произнес незнакомец, мотнув головой в ту сторону, куда удалился Лупан. — Но он тебя недооценил. Тем не менее, они намерены заполучить тебя. Ты для них — товар, тебя можно выгодно продать. В общем, на твоем месте я бы сбежал прежде чем он вернется — и будет вести себя менее деликатно.

— Кто вы? — повторила я.

— В настоящий момент, — ответил он. — Я — твой единственный друг.

Вторая часть истории, названная

ЦЕННЫЙ ТОВАР

Глава 17.

О Реннере Лайтберне

Я ответила ему враждебным взглядом. Его вид мне не нравился. Он выглядел как человек из низов общества, что само по себе не было недостатком — я тоже не могла похвастаться высоким происхождением, — но в его спокойствии я видела ту грубую, неотесанную простоту, которую можно встретить лишь у подонков, населяющих городские улицы.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— У меня нет имени. — ответил он.

— Что за ерунда! — заявила я. — У каждого есть имя.

— И у меня было, — произнес он. — А теперь нет. Потому что я Проклятый.

Обычно у Проклятых были приметные знаки, отметины на щеках или на шее, но на нем я их не видела. Впрочем, кажется, метка все-таки была — на руке, там, где бледную кожу скрывал черный рукав куртки: тонкие черные линии, переплетение росчерков, которые я поначалу приняла за волосы на руке, — но теперь видела, что они вполне могут быть татуировкой, говорящей о его положении.

Это было незавидное положение. Лишь немногие в Королеве Мэб находятся так же низко на социальной лестнице, как Проклятые. Может быть, Слепошарые Вояки — их считали отбросами общества; но Слепошарые Вояки по крайней мере сохраняли некоторое достоинство — грубую гордость ролью смертельного оружия, для которой их создавали.

— Значит, ты Проклятый, — произнесла я. — Зачем же ты пришел сюда? Как смеешь пребывать в этом прекрасном торговом доме, где тебе нечего делать? И как смеешь говорить со мной, мамзелью из приличного общества, которая…

— Я здесь, потому что меня сюда послали, — ответил он, явно не собираясь слушать мою тираду до конца. Его серые глаза оглядели меня с ног до головы. Он был высокого роста, его неухоженная черная борода скрывала подбородок и сливалась с усами. Его спутанные черные волосы рассыпались на пробор посередине головы. Кожа выглядела так, словно он очень долго не видел солнца — но он не был особенно грязным. Я слышала об этом, и теперь видела своими глазами — Проклятый, связанный обетами, отрекающийся от себя способом, поистине вызывающим жалость, отказывающийся от мытья и другой гигиены, чтобы ускорить разрешение от своего бремени. Для них такое пренебрежение к себе — форма исповеди и покаяния.

— Я не буду терять время, — сказала я. — У меня дела, и я…

— А я не собираюсь терять время на пререкания, — сообщил он. — Меня послали, чтобы забрать вас отсюда и отвести в особое место. Для вашей же безопасности. Это задание — часть моего обета, так что я не могу его не выполнить. Мне сказали, что я найду вас здесь, и я нашел. Думаю, я пришел как раз вовремя: я слышал, что здесь было, и могу сказать, что от этого типа у вас будут проблемы. Вы ему нужны, потому что он знает, кто вы. В общем семейству Блэкуордов вы нужны позарез, и они вас не выпустят. И потому — пошли отсюда.

— Кто тебя послал? — спросила я.

— Она сказала, чтоб я звал ее Эвсебией, и что вы должны знать, о ком речь.

Я вздрогнула. Неужели Мэм Мордаунт действительно прислала Проклятого, чтобы спасти меня?