Парик для дамы пик

Года два назад ей казалось, что она любит Шубина. Надежный, добрый и преданный Игорь мог бы стать ей прекрасным мужем, но в последнюю минуту она передумала и снова предпочла полную неопределенность спокойному и крепкому браку. Крымов заполнил ее всю и болел в ней, как опухоль. Даже теперь, когда он был далеко, любое упоминание о нем, даже звук произносимого слова «Крымов» доставляло ей боль. Присутствие же Шубина, ставшего для нее, как ни странно, уже неотъемлемой частью ее жизни, воспринималось ею как милость божья. И если бы не Игорь, неизвестно, нашла бы она в себе силы организовать собственное агентство, да и вообще вряд ли вернулась бы в С., скорее всего осталась бы жить у мамы в Москве. После развода с Харыбиным и выезда из страны Крымова единственным человеком, которого она хотела ощущать рядом с собой, был Шубин. Но если ее вполне устраивала роль его близкого друга, то Шубину этого было мало. Он хотел любви, но, понимая всю сложность ситуации и то, что ей потребуется немало времени для того, чтобы забыть Крымова, скрывал свою неудовлетворенность. Хотя любовь к Юле скрыть было невозможно, да это и не имело смысла.

Невысокого роста, почти лысый, что не портило его и не лишало обаяния, крепкий, с тяжелым пронзительным взглядом, Игорь Шубин в бытность Крымова носил не озвученную никем кличку Раб, поскольку именно ему Крымов поручал самую черную и неблагодарную работу. Это Шубина он отправлял в дальние командировки; это Шубин корпел над пухлыми томами архивных материалов, выискивая по крупицам нужные сведения; это Шубин проводил холодные ночи или мок под дождем, выслеживая потенциальных преступников и фиксируя встречи…

– Игорь, очнись, Наташа спрашивает, что ты будешь: компот или чай, – Юля коснулась руки Шубина и улыбнулась ему. – О чем задумался?

– Не представляю, за что можно было убить такую красивую женщину, – вздохнул он. – Я ведь, если честно, был у Чайкина.

Юля ахнула. А она-то подробно рассказывала ему о своей встрече с Лешей, пусть неосознанно, но все равно стараясь произвести на него впечатление. И что за народ – мужчины?! Такой выдержке можно позавидовать.

– Успокойся, не по этому делу, а просто так заехал, чтобы увидеть его после отпуска. Он-то мне и рассказал о твоем приходе, о Пресецкой. Я подумал вдруг, что если бы убили мужика, я бы палец о палец не ударил, чтобы найти убийцу. Если бы меня, конечно, не наняли. А вот когда лишают жизни женщину, да еще так варварски с ней поступают, словно бы утверждаются этим гнусным убийством, вот тут даже у меня кровь закипает. Да мало ли по какой причине она оставила мужа и меняла любовников! Это ее личное дело. Не нравится тебе такая женщина – уйди. Это мое мнение. Не смог удержать ее возле себя, значит, сам виноват. Но убивать ее, да еще и брить наголо… – возмущался он, лицо его наливалось кровью, – циничнее не придумаешь… А уж когда узнал от него, что она к тому же была беременна…

– Значит, ты решил заняться этим делом?

– Почему бы и нет? Надоело бездельничать. Мы с тобой заработали приличные деньги, выслеживая неверных жен и мужей. Но с ними-то все понятно, они с жиру бесятся. А здесь настоящее преступление, убийство, и убийца на свободе.

– Мне это нравится. Тогда давай набросаем план. Предлагаю начать с самого начала, вернее, пройдемся по пунктам, которые я здесь наметила… – и она принесла свой блокнот. – Итак. Кто первым обнаружил труп и вызвал милицию? Что-то я рассеянная стала. Столько раз звонила Корнилову, а спросить об этом не удосужилась.

– Я могу позвонить сам, – предложил Шубин.

– Тогда звони.

Корнилов сообщил им, что в милицию позвонила соседка Зои, гражданка Коршикова Валентина Яковлевна. Она давала показания, но очень скудные. В девять часов вечера позвонила Зое в дверь, чтобы попросить у нее лука, а та ей не открыла. Она машинально взялась за ручку, и, как это случается в подобных ситуациях, дверь оказалась незапертой. Коршикова вошла в квартиру, позвала соседку, зашла сначала на кухню, затем заглянула в комнаты и в спальне обнаружила Пресецкую, уже мертвую. Никаких подозрительных звуков, криков в этот вечер они с мужем не слышали, хотя живут за стенкой. О Зое Коршикова говорила только самое хорошее, плакала, жалела ее и отзывалась о ней, как о порядочной и очень доброй женщине. «О таких соседях только мечтать можно». Вот так говорила Коршикова. На вопрос Корнилова, приходили ли к Пресецкой мужчины, соседка ответила уклончиво, мол, она женщина была молодая, красивая, и если и приходил к ней кто, то старался делать это незаметно, чтобы не привлекать к себе внимания. «Никакого шума, никаких пьянок, ничего. Все было тихо и прилично».