Парикмахерия

Ах, Александр Сергеевич, ну что ж вы так постоянно правы! Ни одна социальная система, включая рабство, невозможна, если её не поддерживает подавляющая часть населения. "Свобода" отнюдь не синоним процветания, благосостояния, справедливости и прогресса. Получив новую свободу, люди ещё долго продолжают следовать прежним ценностям - "Ярмо с гремушками да бич". Уже вполне свободно. Даже с риском для собственной жизни. И вполне демократически выбирают себе в правительство убийц-террористов - в Газе, или нацистов - в Веймарской республике.

Здесь, на "Святой Руси", слово - "свобода" означает для холопа "изгнание". Что такое "изгой", "изверг" - я уже говорил. Человек, лишённый общины, защиты и поддержки своего рода, своей сословной группы, просто - хозяина своего, немедленно превращается в "монету ходячую". Которую каждый кто сильнее - стремится "прибрать". Исключение - ни на что не годные люди. Больные, калечные, старые. Таких рабов - "отпускают для помирания". Чтобы не кормить бесполезного старика, чтобы не тратится на похороны. "Освобождение на смерть". Как выгоняют со двора старую собаку.

Как мило и смешно подобный эпизод выглядит в украинском мультике о волке и старом псе, получившим за свою службу хозяйский пинок в сторону леса. Счастливая концовка с запоминающимся афоризмом: "Щас спою!".

Ещё есть древняя новгородская сказка о том, как старого полуслепого коня добрый хозяин не на живодёрню отправил, а просто выгнал. Конь ходил ночью по Новгороду, добрёл до вечевого колокола и стал жевать верёвку. Колокол зазвонил, народ прибежал. Поднятые по ложной тревоге новогородцы, выразительно выразили хозяину коня своё недоумение. Так выразительно, что овса у коня стало без ограничений.

Это - животные, но отношения к людям мало отличается. Древние японцы очень уважали своих родителей. До обожествления - культ предков и всё такое. Поэтому престарелых пап и мам отводили на священную гору Фудзияму. Где и оставляли их на съедение диким зверям.

Уже в самом начале 20 века семья аляскинских индейцев переходит на новое место, и глава вигвама оставляет своего отца умирать у костра. Старик радуется: "Хорошего сына вырастил - он мне ещё полешков оставил, дольше проживу". Прежде чем костёр погаснет, и старик замёрзнет.

Решение Акима об освобождении выглядело особенно изощрённым наказанием, поскольку "освобождению" подвергался не только сам Потаня, но и вся его семья. Ближайшее будущее "освобождённого" семейства с больным и слабым главой выглядело однозначно: серия несчастий в виде цепи эпизодов насилия, как психологического, так и физического. Проще - бить будут. И по делу, и просто так. Голод, побои, разного рода издевательства с оскорблениями. "Чтоб место своё знали". И разделение членов семейства путём продажи разным хозяевам. Вероятно, в разные страны. Наверняка - навсегда.

Как я уже говорил, для "Святой Руси" продажа собственного населения в рабство - одна из основных статей экспортных поступлений. А Потане предстояло быть пассивным участником первой, исполняемой своими же, русскими людьми на "Святой Руси", обычно - самой жестокой, части этого процесса. Беспомощно, по ранению своему, наблюдать как его жену и детей выставят на торг, как будут щупать у них ляжки и бицепсы, лазать пальцами в рот, проверяя целостность зубов... Перспективы... - тоскливые. Вот он пошёл и повесился.

Помешать ему было некому: сынишка забился куда-то в усадьбе, Светана.... Ну нужно же было помочь Чарджи собрать вещи! Особенно сейчас, когда к этой... к Марьяшке ему дорога закрыта. А там... а вдруг инал с собой возьмёт? Хоть бы кем...

Потаню спасло увечье - одной рукой он не смог крепко завязать узел на конце вожжей. И сорвался.

По счастью прибежала Любава, подняла крик. Самоубийство - дела скандальное. Хуже убийства - таким действием человек отрекается от бога, отказывается от главного дара - дара жизни. Самоубийц здесь и на кладбище не хоронят. Там освящённая земля, а вот таких - только за оградой, без отпевания. Соответственно - без упокоения души.

Для местных смерть - постоянный элемент жизни. И посмертие - тоже. Иметь в хозяйстве неупокоенного покойника, по здешним понятиям - очень не здорово. С одной стороны - Аким высказал, что думал. Проявил лучшие душевные качества: честность, искренность, открытость... И подарил холопу своему - свободу. "Это сладкое слово - свобода". С другой стороны - доведение до самоубийства...

Мда... Похоже, не мне одному в прошедшую ночь было муторно и тоскливо. Аким крушил своё семейство, Потаня сводил счёты с жизнью, меня депресняк наизнанку выворачивал... Может, дело не в моей подростковости? Чего-то там с погодой приключилось? Или, как моя бабушка говаривала:

-- Ах! Эти бесконечные протуберанцы на Солнце! Ну совершенно не дают спать!

На этот раз, вызванная приступом солнечной активности магнитная буря, целенаправленно утюжила Рябиновку и её окрестности. Потому что, когда ещё затемно, не выспавшийся и злой Аким явился на поварню, то ему на глаза попался чего-то жующий Хохрякович. И понеслось "продолжение банкета":