Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Рассказ о музыкальных театрах стоит завершить упоминанием о концертах, которых в Париже той эпохи проходило великое множество. Цифры говорят сами за себя: во время поста 1838 года в столице было дано 884 концерта; в апреле 1840 года музыка каждый день звучала в 35 залах. Наибольшей славой пользовались публичные концертные залы, устроенные известными фабрикантами роялей: зал Герца на улице Победы, зал Плейеля на улице Каде (а с 1860 года – на улице Рошешуар), зал Эрара на улице Игры в Шары.

Большую роль в развитии музыки тех лет играли концерты в светских салонах. Главными «законодательницами мод» в музыкальной сфере выступали три иностранки: испанка графиня Мерлен, австрийка графиня Аппоньи и итальянка княгиня Бельджойозо. Первая помогла певице Марии Малибран получить ангажемент в Париже; в доме второй выступал знаменитый немецкий пианист и композитор Калькбреннер; третья устроила в 1837 году в своем парижском салоне состязание между Листом и Тальбергом, итог которого нашел выражение в афоризме: «Тальберг – первый пианист в мире, Лист – единственный». Концерты в салонах часто носили благотворительный характер (о некоторых таких концертах подробно рассказано в главе шестнадцатой).

Оплотом традиций драматического искусства был Французский театр (или «Комеди Франсез» – Французская комедия), созданный в XVII веке по распоряжению Людовика XIV. Здание этого театра, расположенное рядом с Пале-Руаялем (в самом начале улицы Ришелье), было построено в 1786–1790 годах, открыто в 1799 году, а в 1822 году обновлено придворным архитектором Фонтеном. Зал вмещал 1522 зрителя. В начале эпохи Реставрации Французский театр находился в ведении королевского обер-камер-юнкера герцога де Дюраса, а после смерти Людовика XVIII перешел в ведение Министерства двора. От двора театр получал, как уже было сказано, субсидию в 200 000 франков. В самом начале 1820-х годов герцог Орлеанский предоставил театру 400 000 франков на «освежение» интерьера.

Во Французском театре чаще всего в один вечер играли две пятиактных пьесы – трагедию и комедию. Исключение делалось для новых пьес, принадлежавших перу модных и знаменитых авторов; они сулили большие сборы и потому обычно ставились поодиночке.

В труппе Французского театра в 1820-е годы состояли такие знаменитости, как великий трагик Тальма (1763–1826) и примадонна мадемуазель Марс (1779–1847), и все же этот театр и у журналистов, и у публики имел репутацию «драматического Пантеона, покинутого живым искусством».

В репертуаре Французского театра преобладали постановки классиков – Расина, Корнеля, Мольера. С Мольером, чья труппа в XVII веке составила костяк «Комеди Франсез», были связаны некоторые живописные ритуалы, сохранившиеся во Французском театре до XIX столетия. А.И. Тургенев 8 января 1826 года присутствовал на представлении комедии Мольера «Мнимый больной» и описал «обряд, совершаемый ежегодно всеми актерами и актрисами Французского театра в сей пьесе» в честь дня рождения Мольера (15 января):

«Когда мнимый больной, обожатель докторов, решается сам получить докторскую степень и выйти на испытание, то в театре сооружаются две кафедры, одна над другою, а по бокам оных становятся лавки в нескольких рядах. Мнимый больной всходит на одну кафедру, экзаменатор на другую, над ним, в одежде факультета, а потом актеры, по два в ряд, проходят, также в багряном докторском облачении с горностаевою опушкою, и покорно кланяются публике и садятся на скамьи. После актеров являются также попарно все актрисы, но только Французского театра, в таком же наряде и с такою же почтительностию кланяются публике и садятся на скамьи. Публика размеряет рукоплескания по таланту каждого и каждой. … Перед ними церемониальным маршем и предводимые аптекарем вошли с клистирными трубками вместо ружей служки театральные и также обошед вокруг театра, важно и величаво, уселись с своими не смертоносными, но поносными орудиями под актерами-докторами. Началось испытание; известные вопросы на французско-латинском языке и ответы мнимого доктора. Некоторые из актеров и актрис также задавали смешные вопросы и после каждого ответа все пели хором:

Signum est intrare in nostro docto corpore! [ «Дигнус он войти свободно в ностро славное сословье» – реплика на шутовском, выдуманном французско-латинском наречии].

По окончании испытания все опять попарно и тем же порядком, сделав поклон публике, уходили с театра – и занавес закрыл поносное зрелище!»