Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Комплектованием новых фондов руководил директор королевских музеев граф Огюст де Форбен (1779–1841), назначенный на этот пост в 1816 году и занимавший его до самой смерти. «Один из самых очаровательных людей Франции» (по словам поэта Альфонса де Ламартина), Форбен в молодости учился живописи у великого французского художника Жака-Луи Давида и был не чужд искусству. Поэтому выбор Людовика XVIII оказался весьма удачным. Стараниями Форбена в собрании Лувра появились полотна Жироде «Похороны Атала» (по мотивам повести Шатобриана) и Герена «Дидона и Эней». Кроме того, Форбен весьма плодотворно провел переговоры со своим учителем, «первым художником императора» Давидом, который в начале эпохи Реставрации был изгнан из Франции и проживал в Брюсселе. Форбен обязался за 100 000 франков выкупить у частного лица два полотна Давида – «Леонид при Фермопилах» и «Сабинянки» – и поместить их на почетном месте в музее. В благодарность Давид согласился возвратить в Лувр свои полотна «Коронование Наполеона» и «Раздача знамен», которые сумел вывезти с собой в Брюссель.

Коллекции Лувра продолжали пополняться и при Июльской монархии. Так, 7 января 1838 года здесь открылся Испанский музей Луи-Филиппа, представлявший полотна великих испанских живописцев – Веласкеса и Мурильо, Cурбарана и Эль Греко (картины были приобретены для короля в испанских монастырях).

Огюст де Форбен сыграл важную роль и в судьбе экспонатов Музея французских памятников. Во время Революции художник Александр Ленуар начал собирать скульптуры из разрушенных или закрытых церквей, разместил их в помещении бывшего монастыря Малых Августинцев, а в 1795 году открыл здесь музей. Его экспонаты Ленуар описал в каталоге, выдержавшем до 1815 года несколько изданий. Музей французских памятников вызывал огромный интерес и у французов, и у иностранцев. Ф.Н. Глинка, посетивший этот музей в 1814 году, в «Письмах русского офицера» посвятил ему проникновенные строки: «В нестройные времена ужаса [Террора], когда обрызганные кровью нечестивцы с жадным оком и несытым сердцем рыскали по пределам мятущейся Франции, святотатствуя в храмах и даже самые прахи усопших из могил исторгая, в одном из небольшого числа благосмыслящих людей родилась благая мысль спасти от разрушения священные памятники времен: Г. Ленуар тщательно собрал все вырытые из земли, снятые с могил, исторгнутые из церквей и по монастырям найденные памятники надгробные. Поместя их в одном Музеуме по летоисчислительному порядку, с разделением на столетия, он представил единственную в свете цепь исторических напоминаний, бесценных для француза и любопытных для всякого любителя истории».

После возвращения Бурбонов музей, обязанный своим существованием революционному «вандализму», был сочтен безбожным и святотатственным. 24 апреля 1816 года Людовик XVIII издал ордонанс, предписывавший возвратить все статуи туда, где они находились до Революции (например, надгробия французских королей возвратились в королевскую усыпальницу в соборе Сен-Дени); музей был расформирован.

Между тем интерес к его экспонатам сохранялся и много лет спустя. А.И. Тургенев в октябре 1825 года, поверив путеводителю, отправился вместе со своими спутниками осматривать «Королевский музей французских памятников» и был разочарован: «К удивлению нашему, нашли мы там выставку картин и рисунков сего года, и нам объявили, что уже за восемь лет пред сим, как развезены памятники по тем церквам и зданиям, из коих во время революции они были исторгнуты».

Однако вернуть по принадлежности все экспонаты Музея французских памятников не представлялось возможным: одни церкви вообще были разрушены, другие использовались для мирских нужд. Граф де Форбен и хранитель отдела скульптуры Лувра граф де Кларак позаботились о том, чтобы эти экспонаты поступили именно в Лувр. Вместе с некоторыми дополнениями они заполнили 5 залов французской скульптуры XVI–XVIII веков; анфилада этих залов, получившая название «Ангулемская галерея», была открыта для публики в июле 1824 года.